Гуманисты эпохи Возрождения о формировании личности (XIV–XVII вв.)

Природа-родительница именно безгласным животным для исполнения врожденных обязанностей оказала больше поддержки [по сравнению с человеком], но так как божественное провидение человеку, единственному из животных, дало силу разума, оно отвело наиважнейшую роль наставлению; как весьма справедливо написал один автор: первое, второе и третье, т. е. основа и вершина всякого человеческого счастья, есть правильное наставление и должное воспитание. В одном кратком изречении Демосфен хвалил хорошее произнесение[282], и притом хвалил верно, но для мудрости гораздо важнее хорошее наставление, чем произнесение для красноречия. Ибо источник всякой добродетели есть тщательное и безупречное воспитание. Равно как для глупости и порочности первое, второе и третье – небрежное и превратное наставление. Оно преимущественно у нас и осталось. Такое же суждение и относительно того, почему природа наделила прочих животных быстротой, умением летать, остротой глаз, огромным и сильным телом, чешуей, шерстью, волосяным покровом, скорлупой, рогами, когтями, ядами, чтобы с их помощью они могли сохранять собственную безопасность, заботиться о себе и воспитывать своих детенышей; только человека она создала слабым, голым, беззащитным[283], но взамен всего этого она дала ему ум, способный к наукам, с тем чтобы в нем одном заключалось все, при условии если его упражнять. И чем менее то или иное животное способно к обучению, тем более имеет врожденного знания. Пчелы не учатся строить соты, собирать нектар, производить мед. Муравьев не наставляют собирать летом пищу в щели, откуда они зимой питаются, но все это делается по инстинкту природы. Человек же не умеет ни есть, ни ходить, ни говорить, если не обучен. Поэтому если дерево без прививки не приносит плодов или приносит плоды безвкусные, если собака без нашего старания вырастает негодной для охоты, лошадь непригодной к верховой езде, вол не способным пахать, то сколь диким, сколь бесполезным животным окажется человек, если его усердно и вместе с тем своевременно не воспитывать с помощью наставления?

Я не буду здесь повторять тебе повсюду твердимый пример со щенками Ликурга[284], представленный в зрелище: один из щенков благородной породы, но плохо воспитанный, подбежал к пище, другой, рожденный от трусливых родителей, но тщательно воспитанный, оставив пищу, бросился на дикого зверя. Деятельна природа, но ее побеждает более деятельное воспитание. Люди заботятся о том, чтобы иметь доброго пса для охоты, чтобы иметь быструю лошадь для езды, и здесь никакое усердие не кажется несвоевременным; но о том, чтобы иметь сына, который принесет родителям славу и пользу, на кого они переложат большую часть домашних забот, чья любовь согреет и поддержит, кто станет верным защитником рода, добрым супругом жене, мужественным и полезным гражданином государству, либо никак не заботятся, либо заботятся запоздало. Для кого они сеют? Для кого пашут? Для кого строят? Для кого на земле и на море гонятся за богатствами? Разве не для детей? А если тот, кому все это переходит, не сумеет им воспользоваться, какую пользу либо почет они получают? Скажу более, владение приобретается усердием, а о владельце – никакой заботы. Кто приобретает кифару для не знающего музыки? Кто устраивает библиотеку для не обученного грамоте? А сколько богатства приобретается для того, кто никогда так и не научился их разумному использованию? Если добываешь их для хорошо воспитанного наследника, то даешь орудия для добродетелей, если для натуры невоспитанной и неученой, то что иное доставляешь, кроме средств для распутства и преступлений? Что безрассудней этого может помыслить себе род отцов? Они пекутся о том, чтобы тело сына было лишено порока и сделалось годным к повседневной деятельности, а душой, которая руководит всяким честным действием, пренебрегают. Я бы не хотел, однако, напоминать, что богатство, достоинство, авторитет и даже благополучное здоровье, которого родители с таким беспокойством страстно желают своим детям, ничем не приобретается лучше, чем моральной честностью и образованностью. А они желают детям добычи и не дают рогатины, чтобы ее схватить. Ты не можешь дать сыну то, что превосходнее всего, но ты можешь обучить его тем искусствам, с помощью которых приобретают наилучшее. Такое отношение родителей является поразительной глупостью, но еще глупее, что в доме имеют собаку, тщательно выдрессированную, что лошадь имеют, заботливо укрощенную и обученную, а сына имеют, не снабженного никакой честной наукой. Поле имеют прекрасно обработанное, сына – позорно дикого. Дом имеют разукрашенный всяческими украшениями, сына имеют лишенного всех подлинных украшений.