Гуманисты эпохи Возрождения о формировании личности (XIV–XVII вв.)

После долгого бесплодия твоей жены, внушавшего отчаяние, ты, как я слышу, сделался отцом и притом отцом мальчика, в ком видны замечательные природные свойства, то есть всецело свойства его родителей, и если только можно что-то предсказать на основании таких отличительных черт и признаков, он, видимо, обещает быть человеком совершенной добродетели. И поэтому ты намерен позаботиться о том, чтобы мальчика, так много обещающего, как только он станет немного старше, наставить в добрых науках и обучить достойнейшим дисциплинам, воспитать и снабдить полезнейшими предписаниями философии: без сомнения, ты желаешь быть настоящим отцом[276] и желаешь, чтобы он [этот ребенок] стал поистине твоим сыном, чтобы воспроизводил тебя не только лицом и фигурой, очертаниями тела, но также был похож на тебя и дарованиями ума. Право же, я от души радуюсь необыкновенному счастью друга и равно весьма одобряю твое благоразумное намерение.

Одно только я бы посоветовал тебе, хотя и дерзко, но по-дружески, – не допустить, следуя мнению или примеру толпы, чтобы первые годы твоего мальчика прошли без всякой пользы для воспитания и чтобы только тогда ты направил его к изучению основ наук, когда уже и возраст будет менее податлив и характер более склонен к порокам и, возможно, захвачен уже терниями очень цепких пороков. Ты поищи-ка уже теперь мужа, наделенного неиспорченными и обходительными нравами, а также приметного отнюдь не обычной ученостью, которому ты передашь своего мальчишечку под опеку как наставнику юной души, чтобы с его помощью он впитывал нектар знаний вместе с самим молоком, и равным образом заботу о сынке раздели поровну между кормилицей и наставником, чтобы та укрепляла тельце наилучшей влагой, этот питал душу целительными и благородными дисциплинами.

Действительно, не подобает, на мой взгляд, тебе, мужу, наиученейшему из всех, а равно благоразумнейшему, слушать тех пустых женщин или даже мужчин, во всем похожих на тех женщин, за исключением бороды, которые считают с каким-то жестоким милосердием и преступным благоволением, что детей вплоть до самого их возмужания надо держать возле их мамочки с ее поцелуями, ласками кормилиц, развлечениями и глупостями достаточно бесстыдных служанок и слуг, а также полагают, что их надо как от яда оберегать от наук, утверждая, что дети раннего возраста слишком неразвиты, чтобы быть способными к обучению, и слишком слабы, чтобы быть пригодными к трудным занятиям. Наконец, слишком незначителен успех в том возрасте, дабы ради него нести расходы или мучить слабых детей.