Гуманитарная повестка российских СМИ. Журналистика, человек, общество

Между «нормативной» моделью и описанной «моделью неудачи» заметны существенные различия на стадии понимания: именно здесь находится развилка. Успешное преодоление барьеров предыдущих ступеней ведет к принятию официального плана действий, а его осуществление – со всеми внутренними препятствиями, зигзагами и возвратами – должно знаменовать разрешение проблемной ситуации. Однако стадия разрешения может и не наступить, если план формален, если деятельность по разрешению проблемы не развивается и наступает информационная стагнация. Множащиеся информационные сообщения утрачивают привлекательность новизны – тема «захлебывается», публикации идут на спад – происходит регресс медиакарьеры проблемы. Она так и остается для общества на многие годы болезненной, но привычной проблемной ситуацией, к которой люди притерпелись и внутренне, психологически, считают ее неразрешимой. Такое положение дел хорошо знакомо аудитории российских СМИ.

Нередко это происходит по причине возникновения непреднамеренных эффектов, получивших название «наркотизирующей дисфункции» и «усталости сострадать»¹³. Обилие потоков разнообразной информации приводит к поверхностному вниманию аудитории; люди знают о проблеме, они «в курсе», но действия не предпринимаются – и возникает безразличие, вызываемое уверенностью в бесполезности всяких усилий.

Еще одно объяснение состоит в том, что у людей в эпоху увеличения роли информации и ускорения темпов жизни остается мало времени и совсем немного «лишнего сострадания» к людским бедам и горестям, о которых повествует поток сообщений, посвященных неразрешенным проблемам. Современная российская аудитория хорошо помнит эпоху гласности, открывшую бездну негативных сведений из прошлого и настоящего. Никто не остался равнодушным; пережившие эмоциональное потрясение люди стали главной опорой последовавшей радикальной трансформации общества. Но уже через короткое время появилось слово «чернуха», которым обозначали не только информацию о преступлениях и чрезвычайных событиях, приобретших в условиях дезорганизации социальных структур аномальный масштаб. «Чернухой» в восприятии аудитории постепенно стали все сколько-нибудь проблемные сообщения – любые материалы о социальных последствиях политических и экономических реформ, содержащие тревожную и тяжелую фактическую информацию (низкие зарплаты, развал социальной сферы, падение рождаемости, распространение социальных болезней и т. д.).

Негативизм превратился для некоторых СМИ в доминирующую коммуникативную стратегию, сначала с политическим подтекстом, а затем – став коммерческим инструментом привлечения внимания. Аудитория спасалась от такой стратегии «психологическим бегством», перестав воспринимать многие очень острые, очень важные проблемы как таковые. Пройдя стадию легитимации, будучи признанными аудиторией, они остановили развитие своей медиакарьеры: одни на стадии мобилизации действий (не были публично высказаны конструктивные идеи), другие на стадии принятия официального плана действий (не были приняты эффективные решения), третьи на стадии коррекции (СМИ не взялись за обсуждение новых вариантов решения проблемы). Затруднительно назвать гуманитарные проблемы, завершившие свой жизненный цикл, – такие, которые можно было бы признать решенными не только в медиапространстве, но и в реальности.

Эмоциональное выгорание российской аудитории – особая тема для размышлений. Конечно, оно объяснимо и объективными реалиями, и новейшей историей российских СМИ, и рядом других факторов, но нельзя не считаться с ним как с данностью. Недальновидно не учитывать его потенциальной опасности для общества, опрометчиво не видеть рисков при планировании информационных стратегий. Можно привести массу примеров из практики СМИ, когда непродуманность, спонтанность коммуникативных стратегий, избираемых журналистами, приводила к «пробуксовке» актуальных тем даже в тех случаях, когда проблемам удавалось пробиться в повестку и привлечь внимание общественности¹⁴, но потом они останавливали свое движение на той или иной стадии и постепенно «сходили с дистанции». Немало среди них и таких, которые потеряли свое реальное значение именно на развилке: информационные сообщения множились и множились, создавая иллюзию развития ситуации, но в действительности обилие однотипных сообщений приводило к скуке, апатии, привыканию, а то и к ошибочной убежденности аудитории в том, что «дело делается». В действительности же проблема, обретя легитимный статус, до следующих уровней своей медиакарьеры – принятия решений и плана действий – так и не дошла.