Гуманитарное вторжение. Глобальное развитие в Афганистане времен холодной войны

В размышлениях Джонса отразились современные ему американские воззрения на развивающийся мир. Американцы его поколения наделяли мелиорацию смыслами, придававшими ей «различные метафорические значения <…> орошаемые земли служили как бы экраном, на который менявшееся общество проецировало свои надежды и страхи»[371]. У американских реформаторов имелись веские аргументы, способные убедить афганские министерства внутренних дел и сельского хозяйства, что такие законодательные акты США, как «гомстед-акт» (Закон о бесплатном выделении поселенцам земельных участков), Закон о пустынных землях и Закон об аренде участков с целью добычи полезных ископаемых, действительно смогли «поднять» земли американского Запада, как выражался Джонс. Миллионы американцев, поселившихся к западу от Миссисипи, поэтически сравнивались с порывами ветра, надувавшего паруса корабля «Доктрина Предначертания». В Калифорнии частные мелиорационные компании и общественные организации сумели отвести воду из реки Колорадо и перенаправить потоки, стекающие с хребта Сьерра-Невада, таким образом, чтобы превратить родные места Джонса, Калифорнийскую долину, в самый плодородный сельскохозяйственный регион в мире. Поселенческий колониализм и изобретательность мелиораторов стали самым надежным залогом свободы. И в дельте реки Гильменд, как некогда в Калифорнии, на месте прежних пустынь расцветут сады, причем это произойдет даже без тех организаций и того террора, которыми сопровождался приход англоязычных поселенцев на новые земли в Америке. Ведь калифорнийские плотины, помимо всего, иссушили реки, уничтожили популяции рыб и затопили поселения индейцев. По иронии судьбы именно произошедшее в Америке, где из‐за технического невежества мелиораторов оказались затоплены места проживания коренных народов, и внушало Джонсу уверенность, что с помощью воды можно восстановить «потерянные» цивилизации.

Все это сделало американцев «полезными идиотами» для предприимчивых афганцев. Однако идея «Пуштунистана» катастрофически исказила понимание иностранцами природы афганского государства. В условиях, с одной стороны, одобрения Хрущевым позиции Кабула по этому вопросу, а с другой — агрессивной торговли «пуштунским государством», которым занималось на международной арене афганское правительство, американские аналитики и такие люди, как Джонс, воспринимали пуштунский национализм как неотъемлемую черту афганской государственности[372]. Истинное положение дел было гораздо сложнее: испытывавшее недостаток и финансовых средств, и саморепрезентации постколониальное афганское государство просто воспроизводило основные колониальные метафоры (арийство, джихад, доминирование пуштунов) в качестве ключевых знаков своей национальной идентичности. Американские востоковеды, такие как Луис Дюпри и Дональд Уилбер, подобно своим советским коллегам, не знали, что противопоставить этим метафорам. В результате бюрократы, контролировавшие зарубежную помощь, направляли миллионы долларов на поддержание планов оседлого поселения пуштунов, одновременно опасаясь, что Москва оттеснит их и сама займет место главного поборника национальных устремлений афганцев. Построенный колонизаторами боевой корабль пуштунского господства в Афганистане — идея «пуштунского государства», которому угрожают сами пуштуны — обрел безопасную гавань в водах холодной войны, в рукавах реки Гильменд.

Преобразование юга страны началось. На 1953 год руководство Администрации долины Гильменда запланировало создание постоянного управления в регионе: до тех пор конторы этой организации были разбросаны на территории между Кандагаром, Гиришком и Нади-Али[373]. АДГ обратилась в американскую Службу технического сотрудничества с вопросом, в каком образцовом городе лучше объединить свои административные функции? Американские планировщики должны были оценить не ныне проживающее в регионе население, а будущие потребности тех людей, которые окажутся здесь поселены. Сначала в качестве такого центра предлагали Гиришк, однако затем от этой идеи решено было отказаться из‐за высокого уровня грунтовых вод, плохого дренажа и удаленности от других мест реализации проекта[374]. Служба технического сотрудничества остановилась на незаселенном месте Лашкари-Базар, с подходящей почвой, дренажом и нежаркими погодными условиями. К тому же неподалеку от этого места находился ряд разрушенных «кяризов» и каналов. В отчете c восхищением говорилось: «Очевидно, что 1000 лет назад афганцы были разумными планировщиками и инженерами, сумевшими оценить достоинство территорий между реками Аргандаб и Гильменд. <…> Поэтому этот район вполне подходит на роль экономического и культурного центра возрождающейся цивилизации»[375]. Лашкари-Базар стал своего рода «Степфордом», со своим археологическим музеем, библиотекой и кинотеатром, а сам город стал называться «Америкой в Азии»[376].