Гуманная мизантропия

Гедонист как более высокий тип, нежели карьерист: он не путает цель и средство. А стоик — более высокий тип, нежели гедонист. Дело не в морали, скорее в логике. Он просто более эффективно решает чисто гедонистические задачи, допустим, убавления страдания. Впадая в язык эдаких диалектических описаний, можно сказать, что гедонист — это снятый карьерист, и стоик — снятый гедонист. Где-то поблизости с понятием «снятие» будет «просветление». Карьерист просветился, и пошел налил вискаря — вместо 15-часовой работы. Гедонист просветился, подвинул вискарь — и начал служение с отречением. И торкает оно посильнее, и, главное, плющит поменьше.

Дельвиг и орки

Знакомый ролевик говорит: «Не могу в этом мире. Хожу по улицам, смотрю на все — не могу. Где я, и где, например, какой-нибудь Дельвиг? А вот когда я лейтенант орков — это еще не Дельвиг, но уже ближе».

Вредное кино

Одному другу, круто страдавшему несчастной любовью — в каком-то ее непорочно-классическом варианте — говорю: «Вот ты цитируешь фильм „Обыкновенное чудо“, прямо цитатами… Лучше бы ты порнуху смотрел. Куда меньше развращает». — «В смысле развращает?» — «Приносит несчастье» — «А?» — «Это импринт чувства, которое может быть только несчастным».

Замечу, что к другим фильмам Марка Захарова совершенно нежное у меня отношение. А вот «Обыкновенное чудо» я бы цензурой не пропустил… Нельзя такое — доверчивым советским детям…

И еще бы запрещал — все саги о героических похождениях алкашей, все эти «Особенности национального бухалова». Все совсем по-другому, и это тот вид иллюзии, который плохой. Байки об алкогольной удали с завязкой на идентичность — худшее, чем можно угостить русского… «Бухалово как русский бренд» — спаси и помилуй.

Я знаю. На среднесрочной дистанции — недельный загул — я перепивал среднего пьяницу. Срубался на десятой-пятнадцатой бутылке водки… И это, по большому счету, было печально.

Еще это бывает смертельно. Не столько даже токсикоз, сколько сопричастные обстоятельства, и трава предпочтительнее хотя бы тем, что меньше располагает к компании.

И не надо про это пафосных комедий.

«Пропаганда секса и насилия» — куда более безопасная штука. Порно и боевики слабее западают нам в экзистенцию, и мало соотносятся с летальной статистикой.

По сути дела

— Хуя?!

— Да ни хуя!

— Ни хуя, епт, ни хуя…

— Ни хуя, бля…

— Да хуя, епт?!

Вполне себе содержательный диалог. Если слышать, как именно интонируют, все понятно. Вариации смысла разные, например:

— Да что же ты делаешь и зачем, ответь пожалуйста?

— Ничего я такого не делаю, что вызывает столь гневное вопрошание…

— И он еще смеет мне говорить, что это ничего не значит.

— Ну вы, право слово, даете… Не знаю, что и сказать… Может, отвяжетесь?

— Да сколько ты будешь прикидываться, что ничего такого не произошло? Ведь сам все прекрасно знаешь! И, более того, знаешь, что я это тоже знаю! И не стыдно дурака-то валять?

Вообще — масса вариантов.

И все тонко интонируются.

Еще говорят, что русский народ не может выражаться экономично. Приводят в пример каких-то американцев, обкорнавших себе английский язык.

Подручные материалы

Для сексуального маньяка нет Другого (в том смысле, как разумеет его традиция, пишущая именно так). Нет, делезовски говоря, даваемой тебе «структуры поля восприятия», делающей мир возможным к проживанию, срезающей в нем резкие углы, населяющей оттенками… Нет «сексуального партнера», как его понимает минимальная человечность — а чего есть? Расширенная и жесткая мастурбация с привлечением подручного материала. Вот где апофеоз того, что человек средство.

Замечу три обстоятельства:

а). эпоха все менее склонна трактовать человека целью,

б). и сейчас вполне хватает народа, для которого нет никаких «Других», со всеми вытекающими,

в). и да здравствует людская трусость — мешающая всем «актуализироваться».

Огромное число людей застыло в своей латентности. Я сам был некое время заморожен, и замечательно. Я — бывалый аутист: мне не было никаких друзей и никакого Другого. С 13 до 17 лет я, кажется, ни с кем даже не разговаривал, разве что по делу, уроки там отвечал… Еще немного, и влился бы в латентную нелюдь: лишь огромная трусость держала бы потенциал. Маньяки-то — люди смелые, решительные, предприимчивые.

От явного дефолта моей человечности (человекоразмерности, человекосообразности) меня, в конечном счете, сдержали мышление, тексты и алкоголь. И работа. Всем большое спасибо. Можно конечно, сказать — спасибо теплоте человеческого общения. Но где бы оно было — не случись в свое время мышления, текстов, алкоголя и работы?

«Минус на минус дает плюс»

Раздражительность мешает раболепию, и наоборот.

Трусость гасит агрессивность.

Злоба лечит безволие.

Лень тормозит суету.

Глупость ослабляет зло.

Тщеславие работает против вредных привычек.

Вредные привычки отбивают конформизм.

Интересно, есть ли такой порок — который не кроется другим?

И есть ли такой, которым нельзя ничего покрыть, как-то «приспособить в хозяйстве»?

Шугать любящих