Гуманная мизантропия

Тексты Розанова замечательны, но какие-то они… шибко «половые», что ли. И вот чего не могу понять — то ли шибко мужественная манера, то ли шибко бабская. Понятно только, что шибкая. Вроде бы стоящий по тексту член должен указывать на мужественную окраску дискурса, но вот то, как этот член любовно облизывается — в том уже скорее женственность мирочувствия. Словно мужик, смотрящий на свою мужиковость глазами бабы, и весь, как-то незаметно, пропитанный бабским. Что не беда. Писал же, кажется, Бердяев, что страна женственная. И лучшим ее авторам — а Василий Васильевич, несомненно, очень русский, и очень лучший — вполне к лицу. Так что не беда — констатация.

Более мужественным автором кажется какой-нибудь Кант. Или кто-то еще, по жизни производящий впечатление импотента.

Но какая разница — чего там по жизни? Мужественность — она ведь, ко всему прочему, в этом безразличии.

2,5 миллиарда

Замечательные бывают цифры. 2,5 миллиарда ударов сердца — вот и вся человеческая жизнь.

Почему ты не самый бедный?

«Если ты такой умный, почему ты не богатый?». Можно представить себе культурный контекст, где звучало бы — «если ты такой умный, почему ты не самый бедный?». Можно, конечно. Взять какого-нибудь саньясина…

Зверство про запас

Подчас жестокость — последнее оружие слабого. Нет избыточного ресурса, чтобы воевать красиво. Известна история, как вьетнамские солдаты отрубили руки вьетнамским детям, которым поставили прививку американцы. У вас танки, зато мы звери. Если у вас автоматы и вас десять, а у меня топор и я один… буду отлавливать и рубить ваших жен и деточек. На кусочки. По одному. Жестокость как ресурс — а чего делать-то? Это типически иное, чем жестокость «вообще». Жестокость сильного — цель, в то время как жестокость слабого — средства. У каждого про запас.

Таблицы про динамику

Человек никогда не имеет, но всегда теряет или находит, усиливается или ослабляется — не знаю, писал ли так Ницше, но это его… Мы умеем считать собственность, статус, умения, связи. Но умеем ли мы также четко мониторить динамику? Чтоб сводить в общие таблицы? Чтобы к одному знаменателю? Динамика-то — важнее.

Бытовые эзотерики

Спросили, чего думаю об эзотерической литературе и ее магазине. «Если бы оно была правдой, миром давно бы правили завсегдатаи магазинов эзотерической литературы». Это было политическим фактом — всяко. Специально оговорю, что это не ответ, чего я думаю об эзотеризме. Тут серьезнее, конечно. Тут я не знаю. Ответ был, собственно, про книжную лавку и ее авторов.

Суета — суёт первой

Ницше писал, что особенность сильной организации психики — способность не реагировать. То есть там, где невротик уже на нервах, а психотик на психах, сильный еще молчит. То есть некоторая «тормознутость»?

Большая часть бытовых конфликтов большого города оформляются на пустом месте за пару секунд. Чтобы ответить, надо вступить раньше, чем понял, что произошло, кто не прав и почему. Гамлетовский такт — «быть или не быть» в миниатюре — пропускается. Можно ли сказать, что сильный — не может пропустить этот такт? Т. е. он может сотворить ответ любой степени жесткости, но сначала должен понять. И пока не понял — не действует. Правда, пока он понял, ситуация заканчивается… Или все-таки отвечать «на нервах»? Или на специально тренированных к тому нервах? Или некоторые нервы — тренированы к тому с рождения? А некоторых — бесполезны учить? В частности — декаденты? И Ницше — писал о том?

Великий отмаз

Из «Воли к власти»: «Ничто воли обращается в волю к ничто». И это хорошо, пассивный нигилизм становится активным — хорошо. Если бы я был наркоманом или совсем уж алкоголиком, всем бы это цитировал… Вы, мол, обыватели — ничто воли… А я — следующая ступень… Лучшее, что вы можете — стать по-моему.

Нормальные герои

Масс-культура понимает под героем не то же самое, что культура. В культуре это человек, попавший в апорию, вставший против рока — обязательно это понявший и скорее всего погибший. В масс-культуре — обезьяна, развитая количественно, и при том еще добронравная. Существо волшебно: по жизни не бывает ни такого количества, ни такого добронравия.

Еще есть пафосно-житейское измерение, там героем готовы считать любого солдата, которого умирал с особой жестокостью. Но вообще-то умирать — контракт ряда профессий. Которых кормят не за постоянную работу, а скорее за то, что они иногда умирают. А особая жестокость или нелепость — скорее чье-то преступление, а не чей-то подвиг. Подлодка «Курск», например, потонувшая на всю страну в 2000 году. Погибшие там в плане их героизма мало отличны от жертв маньяка.

Познанная слабость как сила