Отсюда особые чувства к ближнему (но ближний лишь тот, кто пьет). Ведь он совершенно идентичная тварь. С бодуна его эксзистенция равна твоей полностью, и прозрачна, и ощутима. Ее можно не только понять — потрогать.
Помню, встретился заголовок: «Алкоголизм — это гуманизм».
Если кто-то злобится спьяну — это не наш человек. Это засланец, чуждый русскому культурному коду. Если бы я был фашистом, я бы так определял русскость. Наливал, и смотрел, чего там поднимется: ежели пафос и великодушие, и глупость, и саморазоблачение, и презрение к погибели — наш. Ежели чего другое — ирод.
Мало где алкоголизм трактовали бы в статусе национальной идеи. Выпил, не выпил — твое дело. А здесь не выпил — и все на тебя обижаются. Словно бы заиграли гимн, а ты, собака, не встал.
Статистика тут не важна. Неважно, где больше пьют — в Осло или Бобруйске. Корова может быть священным животным независимо от поголовья крупных рогатых скотов.
Во всех теоретических спорах алконавтов и травокуров побеждали вторые. По крайней мере, на моей памяти. Пьющие люди были о том, что «анашой в России не согреешься», что «надо быть верным своим корням», и прочий патриотизм. При чем тут патриотизм? Анашисты говорили по фактам. У вас похмелье, запои, белые горячки, ваш брат делает всю уголовную статистику. А у нас хорошо. В плане издержек.
…Засадным полком выхожу на подмогу — партии бухла. В надежде хотя бы сравнять позиции. Те факты, которые приводили товарищи анашисты, верные при условии — вы сравниваете
Было бы интересно посмотреть на нее. Возможно, русские растаманы предпочтительнее во всех лигах. Не знаю. Мой опыт субъективен: если не высшая, то первая лига пьянства — и детский опыт травы. Практическая принадлежность к партии пьющих диктует теоретическую симпатию к курящим. Но я понимаю, что так нельзя. Надо по честному.
Двухтактная модель «пьянка — похмелье» примитивна. Есть еще, например, «постпохмелье». Это когда похмелье уже отвалило, и тебя выносит выше нулевой точки: тонус, энергичность, радость существования — выше, чем до загула. Тебе очень нравится твоя трезвость. Потом градус тонуса снижается, и ты оказываешься в «томлении», или, можно сказать, в «пред-пьянке». Делать ничего то ли не хочется, то ли не можется — время вмазать.
Тактов всего, как видим, четыре: томление — пьянка — похмелье — постпохмелье. Все время строго ложится в цикл. У бытового пьяницы полный цикл может занимать от суток до недели, у алкоголика, перешедшего на запои — от недели до года.
И завязка бывает разная. Ложная завязка — просто период цикла.
Реальное начало пьянки (или обстоятельного запоя) случается вовсе не с первой рюмкой. А с момента, когда человек себе скажет — «зато я как-нибудь напьюсь…». И все. Дальше только вопрос времени: будет это через полчаса или через месяц. Никакого решения дальше уже просто не принимается. Оно есть. Хрена ли принимать?
Если кто-то хочет бороться с алгокоголизмом — собственным или всенародным, неважно — он должен разобраться с этим «зато». А чего «зато»-то? За что?
Банально это. Но правда.
Не первый раз предлагается вылить из России всю водку. Ввести сухой закон как-нибудь по уму, чтоб от него не забухали совсем по-черному. Что-то с нами будет тогда? Любое отсутствие — звучащее в переводе чье-то присутствие. Вопрос не риторический — чего ж тогда заприсутствует?
Эх, думаю. Надо, чтобы пришла к власти партия алкашей, чтущих алкоголизм национальной идеей. Или партия тоталитарных трезвенников. Даже почти все равно. Главное, чтобы решили вопрос с бухлом — создали
Или мы пишем в Конституции: «Россия является страной, отвязно бухающей». И всякий, отвязно бухающий, имеет в ней льготы и преференции. Пять раз в году — оплачиваемый отпуск по состоянию запоя. Звание «бухарик-герой». Бесплатная опохмелка и льготная наливалка. Курсы повышение питейной квалификации. Дипломы и сертификаты, и аттестаты — «сегодня пью с комиссией на второй разряд». Алковедение в школах, право ссать под кустом при наличии бутылки пива в кармане, состояние опьянение — как смягчающее обстоятельство всегда и везде, включая нарушение статей УК, и т. д.