Гуманная пуля

Можно сколько угодно спорить о том, хватило бы или не хватило у третьего рейха производственных возможностей для изготовления бомбы, потому что в реальности в Германии не было предпринято даже п о - п ы т к и придать атомным работам сколько-нибудь значительный раз- мах, сравнимый хотя бы с программой "Фау"!

Гейзенберг впоследствии говорил: "Весной 1942 года у нас не было морального права рекомендовать правительству отрядить на атомные ра- боты 120 тысяч человек". Опять все сводится к моральным принципам не- мецких физиков (только вывернутым наизнанку: слова Гейзенберга прямо противоречат утверждениям его коллег о сознательном саботаже).

Дело станет намного яснее, если сравнить условия, в которых проте- кали атомные исследования в Германии и в Америке. В США все работы были сосредоточены в руках одной мощной организации - "Проекта Ман- хэттен". Занятые в нем ученые, при всех неизбежных сложностях челове- ческих отношений, соперничества и т.д., составляли единый творческий коллектив. Многие из них впоследствии сожалели о том, что сотворили, но не подлежит сомнению: вплоть до разгрома Германии они считали це- лью своей работы противодействие фашистской ядерной угрозе, и это их воодушевляло.

Главный администратор "Проекта Манхэттен" генерал Гровс, сам представитель военно-бюрократической машины, понимал, как тяжело со- гласуются действия этой машины с научным творчеством, и наставлял своих подчиненных: "Мы здесь собрали самую большую в мире коллекцию битых горшков (т.е. - чокнутых, так генерал аттестовал ученых), по- старайтесь относиться к ним с пониманием!"

И при всем сознании своей ответственности, при всех неизбежных ограничениях секретности, занятые в "Проекте" физики не переставали чувствовать себя прежде всего свободными людьми. Известна история о том, как дурачился молодой Фейнман, разгадывая код цифровых замков на сейфах, запертых службой безопасности, и подкладывая туда записочки вроде "Угадай, кто здесь был". Пример, может быть, не самый значи- тельный, но говорящий о многом.

Совершенно иное впечатление производит атомный проект нацистской Германии. Единой организации не было. Существовали, по меньшей мере, две основные группы физиков, которые не просто конкурировали, но пря- мо враждовали между собой, ведя ожесточенную борьбу за необходимые для создания атомного реактора материалы. А постоянные реорганизации - любимое занятие бюрократических режимов - только усиливали хаос. (Генерал Гровс в своих мемуарах иронически замечает: "Казалось, во- просам организации немцы уделяли намного больше внимания, чем решению самой проблемы".)

Немецкие ученые жили в атмосфере страха и взаимного недоверия. Главным стремлением было уберечь себя от возможных провокаций, так как в каждом институте среди сотрудников находились тайные агенты и осведомители.

Даже в условиях военного времени, когда невероятно дорог каждый час, немецкие физики собирались на конференции и совещания специально для того, чтобы найти хоть какую-то возможность пользоваться новейши- ми фундаментальными теориями, в создании которых видная роль принад- лежала физикам-евреям. То есть, сделать так, чтобы с одной стороны, конечно, пользоваться, а с другой - как бы отвергать, поскольку тео- рии эти были официально объявлены "враждебными духу арийской науки" и еще, почему-то, "упадническими". Более бредовое занятие трудно себе вообразить.

Неудивительно, что в таких условиях немецкие ученые просто боялись требовать больших средств, не желая брать на себя ответственность. Доходило до того, что даже профессор Эзау, назначенный Герингом на пост главы всего атомного проекта с заданием хоть как-то скоординиро- вать разрозненные работы, осторожно отговаривал тех физиков, которые хотели привлечь к атомной бомбе внимание высших нацистских властей. И Эзау, и некоторые другие руководители научных коллективов больше все- го страшились именно перспективы получить конкретный приказ об изго- товлении бомбы в конкретные сроки. Ни о каком саботаже при этом у них, естественно, и мысли не было. Просто они очень хорошо знали, что их ожидает в случае неудачи.

Совершенно прав советский ученый В.С.Емельянов, когда говорит о провале немецкого атомного проекта: "Сама государственная система, созданная Гитлером, была помехой в решении таких задач, где требуется мобилизация всех сил страны - и материальных, и д у х о в н ы х".

И, объективности ради, говоря о немецкой науке в эпоху нацизма, следует упомянуть самое крупное, пожалуй, ее "достижение" в области, так сказать, немеханической: накануне войны в Германии впервые в мире были синтезированы отравляющие вещества нервно-паралитического дейст- вия на основе фосфороорганических соединений.

Ничего удивительного. Мощная химическая промышленность тоже доста- лась нацистам от прежней Германии. Талантливых химиков, готовых слу- жить режиму, оказалось еще больше, чем физиков. Вот они, со своими талантами, что могли в условиях рейха, то и сотворили. Благо, задача была куда проще атомной проблемы.