Гуманная пуля

Ни о каком сопротивлении со стороны науки, ни о каких попытках го- нимых ученых защитить хотя бы свое достоинство, разумеется, и речи быть не могло. Но сталинский режим, втянувшийся после войны в упои- тельный процесс "истребления наук" (прямо по Салтыкову-Щедрину), сам очень быстро стал ощущать некие пределы, заходить за которые было опасно, ибо означало военный и хозяйственный крах государства.

В июне 1951 года прошло всесоюзное совещание по теории химического строения. На роль непогрешимого отечественного классика был назначен скончавшийся аж в 1886 году А.М.Бутлеров (действительно, великий хи- мик и оригинальный человек, увлекавшийся, между прочим, модным в его время спиритизмом, что в советских его биографиях, разумеется, стро- жайше замалчивалось). Вредоносной теорией, "порождением растленной англо-американской империалистической буржуазии", была объявлена тео- рия резонанса химических связей Лайнуса Полинга (известного амери- канского ученого и борца за мир, дважды лауреата Нобелевской премии, впоследствии иностранного члена Академии Наук СССР и большого друга Советского Союза).

Но за словесными громовыми раскатами, клеймившими отечественных "паулингистов-ингольдистов" (по аналогии с "вейсманистами-морганиста- ми"), конкретных оргвыводов последовало на удивление немного. Претен- дентов на роль химического Лысенко, таких как Челинцев, откровенно жаждавших крови, окоротили. От "паулингистов-ингольдистов" приняли покаяние, и широкие репрессии против химиков не начались. Власть во- время спохватилась: разгромить химическую науку означало подорвать все народное хозяйство и всю оборону.

Еще любопытней обернулось дело в физике. Там с начала тридцатых годов шла ожесточенная борьба против "физического идеализма", то есть квантовой механики и теории относительности. Действительно, новая фи- зика своими огромными успехами противоречила примитивно сформулиро- ванным положениям диалектического материализма. И в 1947 году на грандиозном "философском совещании" сам главный сталинский идеолог Жданов дал указание громить "физический идеализм", то есть современ- ную физику и всех, кто в ней работает и ее пропагандирует.

Была создана специальная полузакрытая комиссия, готовившая на 1949 год всесоюзное совещание физиков по образцу лысенковской сессии Ака- демии сельхознаук 1948 года. Энергично тасовали покойников, подбирая отечественного классика физики. Кажется, собирались остановиться на кандидатуре скончавшегося в 1912 году П.Н.Лебедева, первооткрывателя давления света, явления достаточно материалистического, чтобы быть понятным даже сталинским идеологам. В спешном порядке выпустили том его сочинений (для надергиванья цитат).

Лжеучеными, агентами американского империализма собирались объ- явить, конечно, Эйнштейна, Бора и далее по списку всех видных зару- бежных физиков. Тут затруднений не возникало, так же, как и с канди- датурами жертв из числа физиков отечественных. Выбор был большой.

Однако, разгромное совещание не состоялось. Академик А.П.Александ- ров уже в конце 80-х, в перестроечные годы, слегка по-видимому пре- увеличивая свою былую храбрость, вспоминал:

"Меня вызвали в ЦК партии и завели разговор, что кванто-

вая теория, теория относительности - все это ерунда. Но я

им сказал очень просто: "Сама атомная бомба демонстрирует

такое превращение вещества и энергии, которое следует из

этих новых теорий и ни из чего другого. Поэтому, если от

них отказаться, то надо отказаться и от бомбы. Пожалуйста:

отказывайтесь от квантовой механики и делайте бомбу сами,

как хотите". Вернулся. Рассказал Курчатову. Он сказал: "Не

беспокойтесь". И нас действительно по этому поводу больше

не беспокоили. Но притча такая ходила, что физики отбились

от своей лысенковщины атомной бомбой".

Судя по воспоминаниям других участников событий, отвести занесен- ный топор удалось далеко не так легко, как об этом повествует Алек- сандров, и кроме Игоря Васильевича Курчатова, возглавлявшего совет- ский атомный проект, огромную роль в спасении физики сыграл и тогдаш- ний президент Академии Наук СССР, родной брат Николая Вавилова, замо- ренного голодом в тюрьме, Сергей Иванович Вавилов - одна из трагич- нейших фигур даже на фоне всей нашей трагической истории.

Вынуждаемый на каждом шагу писать и говорить не то, что он думает, повторять все ритуальные восхваления Сталину, публично поздравлять и обнимать Трофима Лысенко, убийцу своего брата, вынуждаемый идти на унизительные уступки, зачастую быть беспомощным свидетелем уничтоже- ния и ученых, и целых научных направлений, Сергей Вавилов (в чем он признавался только самым близким сотрудникам) в этих безумных услови- ях делал главное дело своей жизни: спасал советскую физику и вообще все то, что в нашей науке еще можно было спасти. Когда в 1951 году он скончался за своим рабочим столом, врачи, производившие вскрытие, бы- ли потрясены: на сердце его было девять рубцов от перенесенных ин- фарктов. Он жил, постоянно подавляя и скрывая свою сердечную боль.