Гумилёв сын Гумилёва

Правда, первые три года прошли почти без публикаций: «…я, как Мартин Иден, разослал свои работы в последний раз: больше я пытаться уже не в силах», — писал он Абросову. Возможно, Гумилев несколько торопил события. Письмо датировано 9 декабря 1956-го, прошло только полгода после возвращения из лагеря. Между тем рукопись в научном журнале, как правило, ждет публикации несколько месяцев. Но Гумилеву не терпелось вновь включиться в научную жизнь: писать и печататься, выступать на конференциях. Поразительно, но свой первый в после лагерной жизни научный доклад он прочитал уже 5 июня 1956 го в Музее этнографии. А ведь еще 5 мая он был зэком.

Гумилев работал тогда очень много, несмотря на болезни, приобретенные в лагере, на язву, которая часто обострялась. В отличие от скромного Васи Абросова Гумилев был не только талантливым ученым, но и пассионарным человеком. Он умел работать с самоотверженностью фанатика. Научился он со временем и пробивать свои статьи.

Из письма Льва Гумилева к Василию Абросову от 20 сентября 1957 года: «…Вася, у нас долг перед Наукой, перед Культурой. Пусть я дойду до истерии, но буду писать работы и стараться напечатать их. Я это должен делать».

Кроме того, у Льва Николаевича была одна природная черта, чрезвычайно развившаяся из-за длительного пребывания в мире академической и университетской науки. Гумилеву часто казалось, будто коллеги ему мешают, вставляют палки в колеса, преследуют.

Из воспоминаний А.Г.Никитина: «Почти все разговоры у него касались его борьбы за публикации, — вернее, борьбы с ним научных сотрудников академических институтов с целью помешать ему опубликовать свои работы».

Иногда это соответствовало действительности, но во второй половине пятидесятых он еще не успел нажить себе новых врагов. А старые враги ушли из жизни. Как раз 5 июня 1956-го в Музее этнографии Гумилев в последний раз столкнулся с Бернштамом. Разумеется, они поругались. Бернштам обиделся и уехал, не прощаясь. Но в декабре Александра Натановича не стало. Академик Козин умер еще раньше. У других востоковедов, очевидно, не было такого уж предубеждения против Гумилева.

Другое дело, что научная работа не терпит спешки, а Гумилеву еще нужно было уточнять, дополнять, редактировать. Только вернувшись к научным библиотекам Ленинграда, он понял, как неполна еще его «История Срединной Азии», которую он считал в лагере почти оконченной.

В августе 1959-го Гумилев жаловался молодому ученому Андрею Зелинскому, участнику Астраханской экспедиции: «У меня опубликована всего лишь одна статья. <…> Если будет так продолжаться, займусь историческими романами. Ведь через них тоже нужно донести мысль…» Между тем как раз в 1959-м Гумилева начали печатать ведущие научные журналы – «Советская археология», «Советская этнография», «Вестник древней истории». За один год у него вышло шесть статей. Это станет его нормальной «производительностью». Из года в год он будет печатать редко по четыре, чаще по 5-7 статей, а иногда и намного больше. В 1966 году, например, помимо книги «Открытие Хазарии» у Гумилева выйдет 11 статей. «Статьи мои начали брать нарасхват и даже заказывать», — писал он Абросову.

В июне 1957-го Гумилев получил от Института востоковедения предложение издать монографию. В декабре 1957-го он сдал в редакционно-издательский отдел института рукопись «Хунну», своей первой книги, переработанной «Истории Срединной Азии в древности».

Гумилев ликовал: «"Хунны" взяли ИВАН!!! Обсуждение прошло так гладко, что я даже не ждал. <…> Книга представлена к печати. Артамонов – редактор», — писал Лев Николаевич «другу Васе». Правда, в ИВАНе рукопись пролежала два года. В феврале 1959-го книгу вернули Гумилеву на доработку. Гумилев был очень недоволен, но за доработку взялся, и в конце апреля 1960-го его первая книга «Хунну: Срединная Азия в древние времена» вышла в академическом Издательстве восточной литературы. Мечта Гумилева сбылась – он стал профессиональным историком-востоковедом.

Серьезные обобщающие монографии по истории кочевников евразийских степей выходят нечасто, так что на «Хунну» не могли не откликнуться и тюркологи, и синологи из Института народов Азии. Уже во втором номере «Вестника древней истории» за 1961 год появилась разгромная рецензия Кима Васильева.

Из письма Льва Гумилева Василию Абросову от 16 сентября 1961 года: «Пока мне подложили только одну свинью – рецензию на "Хунну"».