Гумилев сын Гумилева

Этот взгляд господствует в нашей науке, а в Канаде, США и в Европе он практически общепринятый. Самый главный признак этноса или нации – этническое (национальное) самосознание. Если человек считает себя французом, значит, он француз, считает себя немцем, значит, немец. А как узнать, что он там считает? А просто спросить, ответ и будет проявлением этнического или национального самосознания. Идеал идеализма: слово становится плотью, сознание рождает бытие. Даже удивительно, как такая теория могла победить в советской науке задолго до падения коммунизма.

Но вот пример совершенно реалистический, более того – массовый. Во время переписи населения наши этнографы открыли на просторах России совершенно новые идентичности. Сотни, если не тысячи людей в графе «национальность» указали: «эльф», «гоблин», «гном» и даже «тролль». Вот так этнографы попали в яму, которую сами же нечаянно вырыли. А ведь им ничего не остается, как признать появление в России всех этих «идентичностей». Более того, я уверен, что люди, записавшиеся эльфами или гномами, могли быть совершенно серьезны.

Так что, теория Гумилева псевдонаучна, а взгляды этнографов научны? И этнос гоблинов или эльфов – это результат применения строго научной теории?

При всех недостатках теории Гумилева она выглядит куда более достоверной и научно обоснованной.

Но главное направление в критике Гумилева – вовсе не научное, а политическое.

Козлов, Шнирельман, Панарин, Янов, Клейн – почти все известные критики Гумилева – уверены: теория Гумилева опасна, безнравственна и политически вредна.

Виктор Козлов еще в 1974-м году заявил, что Гумилев оправдывает все злодеяния мировой истории: «В чем же виноваты Чингисхан, Наполеон или Гитлер и, главное, при чем тут феодальный или капиталистический строй, если “пассионарная” активность таких “героев” была вызвана биологическими мутациями, а сами они и поддерживающие их группы, проводя завоевательные войны, следовали лишь биогеографическим законам развития монгольского, французского или германского этносов?»

Через восемнадцать лет Лев Клейн своими словами повторил мысль Козлова, а в 2000 году Панарин и Шнирельман обвинили Гумилева в грехе более тяжком: «…целому ряду этнических групп застой буквально предписан» и сделали страшный вывод: «…тотальная биологизация исторического процесса, осуществленная Гумилевым, дает… квазинаучное обоснование для культивирования этнического снобизма с примесью расизма». Между тем Лев Гумилев прямо утверждал: «Неполноценных этносов нет!»

Другие ученые считали отсталые племена детьми, которые почему-то остановились в развитии, а Гумилев называл их «старичками». Они давным-давно прожили бурную молодость и блистательный расцвет, а теперь стали пенсионерами. Но Гумилев никогда не ставил старичков ниже молодых. Напротив, он вместе с Константином Ивановым предлагал создать, например, древним сибирским народам особые условия, при которых те могли бы сохранить свою традиционную культуру, а значит, и самих себя. Что здесь безнравственного? Безнравственно «модернизировать» жизнь древних народов. Это всё равно что заставлять столетних старцев бегать стометровку. Иной и не добежит…

А ведь критики Гумилева не остановились даже перед обвинением Гумилева в культурном расизме, нацизме, фашизме. Клейн писал, что Гумилев оправдывает мораль апартеида. Но дальше других пошел Шнирельман: «От нацистов Гумилева отличало лишь то, что упадок древних обществ они объясняли расовым смешением, а он – этническим». Вот так Гумилева, который в 1945-м сбивал «фокке-вульфы» под Альтдаммом и расстреливал атакующих нацистов под Тойпицем, поставили в один ряд с идеологами национал-социализма.

Очень не хочется верить, что конфликты между народами могут быть закономерны и неизбежны. Верить хочется во что-то доброе, хорошее. В слияние социалистических наций в едином советском народе, как Виктор Козлов в 1974-м. Или в глобализацию, как Виктор Шнирельман в 2006-м. Но чем это кончится, неужели непонятно? Ведь между статьями Козлова и Шнирельмана – кровавые погромы в Сумгаите и Баку, война в Карабахе, повсеместное торжество национализма, распад Советского Союза, бегство сотен тысяч русских из Средней Азии, чеченские войны наконец.

Гумилев и Запад

В шестидесятые годы Гелиан Прохоров спрашивал Льва Гумилева, почему тот не перебежал к англичанам в 1945-м? Гумилев ведь не был советским человеком, ненавидел Сталина, пережил три ареста и два следствия, отсидел в лагерях уже пять лет. Гумилев как будто отмахивался: «Геля, они бы меня выдали».

А ведь теоретически Гумилев мог носить форму британской, французской (деголлевской) и даже американской армии. Мог бы, если бы Ахматова эмигрировала вместе с ним или просто отправила сына за границу. Его будущее не было предопределено.

Вероятно, четырнадцатилетний Лева и не знал, что его судьба решалась где-то между осенью 1924-го и осенью 1926-го. Сохранилось по меньшей мере два свидетельства, по которым можно судить о намерениях Ахматовой.