Гунны

Из ворот Маргуша выезжали всадники, которые выстраивались лицом к тридцати тысячам моих воинов, стоящих у меня за спиной. Их подготовку к построению прикрывали маргианцы, объективно опасаясь того, что мы будем им всяческий мешать. Командующий у парфян был толковый и выстраивал свою армию так, чтобы максимально уменьшить наше преимущество в маневренности и использовать свое превосходство в численности. А преимущество в численности у парфян, по моему мнению, было серьезным. К армии Ниссы из Маргуша вышло больше двадцати тысяч всадников и почти десять тысяч пеших воинов. Большинство из последних, впрочем, были вооружены кое-как.

– Боятся нас, – услышал я стоящего рядом Сакмана, – вон горожан даже вооружили. А вот те, несколько сотен с круглыми щитами и копьями – это гвардия правителя Маргуша Спалариса.

– Долго мы будем еще стоять, каган?

– Пока они не выстроятся полностью, Батразд, – ответил я сухо вождю аланов.

Парфяне на своем правом фланге поставили плохо вооруженных пехотинцев, которых справа прикрывали стены Маргуша. Пятнадцать тысяч пеших маргианцев из Ниссы расположились в центре, за которыми встали всадники вооруженные копьями. Все парфяне, то есть все профессиональные воины, составили левый фланг их войска, тем самым став самым мощным и маневренным их крылом.

Я дал сигнал к атаке.

Пятнадцать тысяч гуннов, саков и усуней, пустив стрелы в парфян, без обычной тактики ложного отступления врубились в ряды их конных лучников, которые, не ожидая этого, не успели даже пустить стрелы. Левый фланг парфян опасно прогнулся, грозя рассыпаться. Их поддержали стоявшие позади три тысячи катафрактов. Но полностью использовать свое преимущество тяжелой конницы без разбега они не смогли. Они так и приняли свой бой, проехав метров двадцать, смешались с бьющимися парфянами. Но положение все же они смогли для себя выправить, достигнув равновесия сил.

– Тегын, сгоняй и узнай, что там с Гаем, – сказал я ему, моргнув левым глазом.

Тегын широко улыбнувшись, сразу же рванул своего коня галопом, уносясь на бешеной скорости к лагерю римлян.

Я продолжил наблюдать за только что начавшейся, но уже шедшей полным ходом битве.

В центре десять тысяч канглы Сакмана вели бой в обычной манере кочевников. Расстреливая все стрелы во вражескую пехоту, один отряд сменял другой. При очередном наскоке канглы, маргианская пехота, расступившись, пропустила конницу, которая устремилась навстречу кочевникам и навязала бой.

Мой левый фланг встретили лучники, расположившиеся на стенах Маргуша. Аланы, неся большие потери, но выполняя приказ, схватились в рукопашной с пехотой Маргуша. И здесь, при поддержке лучников, расстреливающих аланов почти в упор, городское ополчение начало теснить их, грозя дальше ударить в левый бок канглы.

– Что там с легионерами Гая? – сказал я вслух, ни к кому не обращаясь. Я посмотрел в сторону лагеря. Там все было спокойно.

Рядом со мной осталась только сотня Угэ.

– Ну, что? – сказал я, разворачивая коня к ним, – готовы драться?

В ответ был только рев сотни глоток.

* * *

– Не сильно ли вы преувеличили воинские способности этого нового правителя гуннов? – презрительно проворчал командующий армией парфян Сурена, обращаясь к Вонону и Спаларису.

– Мы благодарим Ахура Мазду, милости и мудрости которого, величайший Сурена оказался в это горестное для нас время в Маргиане, – ответил заискивающе Вонон.

– И ты более велик, чем царь этих порождений Ангра-Майнью, – добавил Спаларис, склонившись в поклоне перед Суреной.

«Двуличные твари. Теперь они меня олицетворяют с воином света, сражающегося против сил зла. А ведь только два года назад каждый из них считал своим долгом донести до Орода, что я покушаюсь на его трон. Ведь и меня мог казнить царь Ород, как моего отца пятнадцать лет назад, если бы не его внезапная смерть», – размышлял Сурена, глядя со стены Маргуша на сражение. – «Да-а, я считал царя гуннов более мудрым. Наверное, слухи о его победе над армией страны Чин сильно преувеличены».

Сурена продолжал смотреть на битву парфянской армии со степняками и недоумевал: «Зачем царь гуннов так сразу бросил все свои силы в одновременную фронтальную атаку? Неужели хотел сломить внезапным наскоком?». Сурена надеялся, что сможет заставить гуннов отступить, а самому вывести армию к Ниссе, пока не прибыли союзники гуннов. Оставив Маргуш, Сурена преследовал две цели. Первая – занятые ограблением города гунны не будут преследовать отступающих парфян. А вторая – из-за владения Маргушем, союзники могут поссорится, так как тохары уже долгое время хотят захватить этот благодатный край. Тем самым дать время Сурене дождаться в Ниссе подкреплений с Тисфуна²¹, куда он уже направил донесение о вторжении.