Гунны

– Это благодаря его храбрым воинам, – ответил он, посмотрев на Гая, – мы смогли выйти из города. Да и многие другие жители смогли выжить благодаря им. Жаль, что Тураки-хатун не было в это время в городе, и она попала под копыта коней усуней.

Я промолчал в ответ на соболезнования Кусэка. Честно сказать, я и не знал: радоваться мне или нет. Никто во всей Степи кроме нее (если не считать Сакмана, но он решил, как и многие другие кочевники, что в теле Богра поселился дух Модэ) не знал, что в теле кагана Богра живет дух, вернее сознание совершенно другого человека. Ее смерть избавила меня от лишних опасений. Но с другой стороны, Тураки-хатун была очень умной женщиной и пользовалась огромным уважением, как рядовых степняков, так и их вождей и старейшин. С ее смертью я лишался немаловажной части влияния на вождей канглы.

– Каган, – осторожно прикоснулся ко мне Кусек, приняв мое молчание за скорбь, – прости, но я хотел быстрее показать тебе заказанное тобой оружие.

– Ты куда-то торопишься? – удивился я, все-таки я был каганом, а он простым оружейником, хотя мастера кузнецы пользовались в степи большим уважением и были по социальной лестнице на уровне старейшин аулов или даже армейских сотников.

– У меня сын болен, я должен его отнести до заката к святому целителю. Если не успею, он закроется в своей пещере и уже не впустит меня.

– Что за пещера? – резко спросил я у него, услышав про пещеру святого, в голове сразу же начали складываться параллели.

Кусэк, удивленный моей реакцией, но подумав, что я рассержен, ответил:

– Каган, уже готовы почти две тысячи заказанных тобой доспехов и пять тысяч палашей новой формы…

– Ладно, показывай, – перебил я его.

Мы прошли почти в центр «промышленной части» города, где мастера продемонстрировали мне сабли и доспехи. Они получились не хуже, а может даже и лучше тех, которые они выковали в первый раз. Все-таки руку набили.

– Что думаешь об этом, – спросил я у Гая и у Угэ, показывая на несколько «моделей», продемонстрировавших нам «рыцарские доспехи», садясь и сходя с лошадей, которые также были защищены сталью. «Рыцари» помахали саблями, имитируя бой, разрушая мнение многих людей моего времени о том, что средневековый рыцарь, упав, не может подняться без посторонней помощи, не говоря уж о том, чтобы самостоятельно сесть на лошадь.

– Уверен, что даже парфянские катафрактарии не выдержат удара кавалерии, защищенной такими доспехами, – ответил Гай с восхищением.

– А ты что думаешь, Угэ?

Угэ, сняв с головы бронзовый шлем, посмотрев на солнце, которое несмотря на то, что был октябрьский день, сильно пекло, и демонстративно вытерев пот со лба, наконец, ответил:

– Я думаю, что летом воины сварятся, как мясо баранов, в этих казанах, – и, немного помолчав, добавил, – мы в таких доспехах потеряем свое преимущество в скорости и ханьцы, легко нас догнав, могут перебить всех.

Я взглянул на него. Угэ смотрел в сторону, как будто только что не выразил сомнение в идее своего кагана. Хотя его, как кочевника, можно было понять. Для любого степняка панцирь и шлем служили лишь дополнением к мастерству и умению воина. Легкие доспехи кочевников предназначались лишь для защиты от случайных ударов и не мешали быстро двигаться в бою. В бою одновременно необходимо было использовать и лук, и палаш, и копье, и при этом еще управлять лошадью. Поэтому его недоверие к этому странному для него тяжелому защитному снаряжению было вполне понятно. Но он не знал того, что знал я о рыцарях крестоносцах и их войнах в жарком климате Ближнего Востока и Египта с потомками гуннов сельджуками и мамлюками.

– Ты сомневаешься? Думаешь, что воины, защищенные этими доспехами, станут легкой добычей?

– Я не сомневаюсь ни в тебе, ни в твоих решениях, великий хан. Тем более все, что ты задумывал до сих пор заканчивалось победой. Но ты спросил мое мнение. И я ответил правдиво.

– Ладно, – сказал я ему, – скоро ты увидишь, что был не прав.

Угэ склонился в поклоне, приложив правый кулак к сердцу.

Я отвернулся от него и увидел Тегына, который в нерешительности стоял в трех шагах от меня. Я позвал его. Он бросился ко мне, крепко обняв, и проговорил:

– Коке, я сильно соскучился.

– А ты где бегал, я ведь тебя давно позвал, еще на том берегу.

– Он нас еще перед мостом догнал, – ответил вместо него Гай, – вился все время возле тебя, не решаясь отвлечь.

«Вот же блин, все время забываю о нем».

– Как твои успехи в изучении языка римлян? – спросил я у него.

– Узнай у моего учителя, – ответил мне Тегын.

Я посмотрел на Гая, который улыбнувшись, ответил:

– Он очень способный ученик, через два-три месяца будет говорить лучше тебя, и совсем скоро не хуже любого римлянина.

– Ты обучи его всему, что знаешь. Расскажи историю Рима, расскажи о демократии и управлении Римской Республикой. Знаешь, у меня есть еще одна мысль насчет тебя, но об этом потом, – сказав это Гаю, я снова повернулся к Кусэку:

– Кода будут готовы десять тысяч комплектов защитного вооружения?

– К зиме будет сделано, каган, и тридцать тысяч новых палашей, выкованных по твоему образцу.

– Хорошо, можешь идти.