Гунны

– Сегодня утром мы потеряли внешнюю стену, каган Шоже смертельно ранен, завтра с утра ханьцы пойдут на решительный штурм. Нужно решить, как нам вступить в бой.

Тут сидящий от меня справа «старец» встав, сообщил:

– Мы кочевники и привыкли сражаться верхом. Без коня мы на половину слабее, даже если будем находиться на стенах. Считаю, что завтра, еще до того как ханьцы начнут атаку, выйти за стены и напасть на них всеми имеющимися у нас силами.

Практически все присутствующие одобрительно загудели, молчали только Ужас и «старец» сидевший слева. Но он встал и продолжил:

– Завтра, так или иначе, мы погибнем, ханьцев шесть туменов, нас только шесть тысяч.

«Видимо он не посчитал легионеров», – отметил я про себя.

– Выйдя за стену мы погибнем, но погибнем в бою, будучи гуннами, смело смотря вперед и несясь на врага. Оставшись под защитой стен, мы уподобимся тем же ханьцам и все равно погибнем, но тогда нам стыдно будет предстать перед нашими предками. Нужно выпустить первыми воинов Рима, на которых ханьцы отправят своих стрелков, а в это время мы под твоим командованием атакуем их основные силы, – обратился он ко мне.

«Это чего? Я что всех поведу в последний бой?» – я оглядел присутствующих. Все смотрели на меня с ожиданием, кроме «моей» бабки, которая продолжала сидеть, опустив вниз голову, – «Вы, что хотите, чтобы я одобрил этот самоубийственный план? Да ни за что!»

– Хорошо, – хрипло выдавил я.

Я почему-то побоялся сказать нет. Тогда пришлось бы выдвигать альтернативный план, которого у меня не было и быть не могло.

– Хорошо, – четче повторил я.

Все одобрительно зашумели, но Тураки-хатун услышав мой голос, встрепенулась и внимательно посмотрела на меня.

«Кажется, она меня заподозрила. Спалила мой «треснувший» голос. Надо по-быстрому свалить с этого совещания, пока она окончательно не вывела меня на чистую воду».

Я встал и сказал:

– Завтра в бой. Всем тщательно подготовиться. Нужно забрать с собой как можно больше врагов, – и направился к большой двери, окованной железом. Ничего умнее я в тот момент придумать не смог. Все воины, включая Ужаса, встав, склонились передо мной в легком поклоне.

Ко мне подбежали сестренки, подав «отобранное» у меня ими оружие и шлем.

Выйдя за дверь, оказался на уже знакомой мне площади. Впереди находились «родные» мне ворота с надвратной башней. Повернул направо и, пройдя метров пятьдесят после окончания передней стены цитадели, решил обойти ее. Пройдя еще столько же, подошел к противоположной от ворот стене. За стеной была река, на другой стороне которой никого не было. Я взглянул на небо, солнце уже клонилось к закату.

«Может свалить отсюда ночью по-тихому, переплыв реку?» – подумал я, – «а потом куда пойду? Это не вариант. Нужно выжить и выжить любой ценой, но выжить так, чтобы потом, если и не получится возвратиться в свое время, то жить долго и счастливо».

Поднявшись на ближайшую башню, я осмотрел крепость. Она была неплохой. Стены крепости в отличие от внешних были каменными, высотой до пяти-шести метров и расположены равными длинами со всех сторон, примерно по пятьсот метров. С трех сторон находились ворота. Над стенами, помимо угловых и надвратных, через каждые пятьдесят метров возвышались башни.

По бокам и позади центральной цитадели располагались небольшие дома и еще над многими недостроенными продолжали трудиться люди. «Видимо, это согдийцы». Воины-кочевники лениво посматривают на них.

Я повернул в обратную сторону и увидел за остатками внешней деревянной стены, находящейся в двухстах метров от каменной, лагерь со многими тысячами палаток. Собравшись с мыслями, начал вспоминать, что-то там было про историю кочевников?

В 40 году до н.э. вождь гуннов Чжи-Чжи, бежав от своего брата, построил на берегу реки Талас город Таласо, который через пару лет после основания авантюрный, но решительный и талантливый китайский военноначальник Чен Тан, чтобы выслужиться, своевольно собрав шестидесятитысячную армию, похерил. Раненного царя обезглавил, а его семью, включая сына, «то бишь теперь меня» и всех защитников числом в несколько тысяч, приказал казнить.

А за несколько лет до этого легионеры Красса потерпели сокрушительное поражение парфянам в битве при Каррах. Двенадцать тысяч римлян попало в плен. И вот этих легионеров, числом в несколько когорт, парфяне вроде отправили в помощь гуннам.

Я посмотрел назад, – «вот река, в крепости лежит раненый хан Шоже, видимо, по-китайски Чжи-Чжи, вот внизу легионеры ножи точат, вон огромный лагерь китайцев. Осталось только погибнуть от их рук. Да и завтра вылазка, решение о которой принято сегодня на военном совете. Так и случилось в истории. Первыми из-за стен вышли легионеры, которых китайцы посмеявшись почти всех расстреляли еще до того как они до них добежали. Конницу гуннов приняла на копья тяжелая пехота, а потом уж захватили почти беззащитную крепость».