Гунны

А вот это было плохо! Угрюмый усач лет сорока с МП-40 наперевес как-то не вызвал у Аркадия особой приязни: больно ловко двигался. И автомат держал правильно, по уставу, с разомкнутым железным прикладом. Видать, в молодости повоевал, гад.

Фаркош махнул рукой – часть парней тут же скрылись в проулке, а часть, во главе с майором, юркнули в придорожные заросли. Остальные – парочка бойцов плюс «американец» с «охранником», – пройдя по улочке метров сто, свернули к двухэтажному административному зданию.

Желтоватый особнячок с облупившейся штукатуркой угрюмо таращился черными провалами окон. Стекла давно выбили, и хозяйственные местные жители, похоже, сперли и рамы, да и вообще все, что можно было спереть.

Грязная мраморная лестница. Длинный темный коридор. Выбитые двери кабинетов. В один и зашли, расположились. Бойцы расставили на конторском столе бутылки с зажигательной смесью.

Иванов подошел к окну. Еще оставались рамы, а вот стекла были выбиты. Как и везде здесь. За окном как на ладони открывался вид на заброшенный сад и флигель, обшитый досками, выкрашенными давно выцветшей голубой краской. Как ни странно, все окна в здании оказались целы. Аккуратно этак закрыты ставнями. А там, где ставни распахнуты, за стеклами угадывались занавески. Во флигеле явно кто-то жил, к бабке не ходи!

Танки оказались далековато – бутылку, да и гранату, точно не добросишь, при всем желании. Зато костер и расположившиеся вокруг него танкисты как на ладони. Стреляй – не хочу. Хотя для прицельной стрельбы все же далековато будет. Ну застрелят сразу одного-двух, остальные попрячутся, дадут отпор… Эх, что ж они часовых-то…

А вот и часовой! Иванов вдруг заметил лежащее невдалеке, у флигеля, тело в черном комбинезоне. Часовой-то был! Только его сняли. Убили – умело и хладнокровно. Те самые хваткие парни, вот зачем Фаркош их посылал!

Оценив расстояние, угрюмый усач, приставленный к «журналисту», что-то бросил сквозь зубы, показывая на флигель. Понятно, чего хотел – обойти здание, подкрасться да ударить наверняка! Создать суматоху, пока остальные займутся «тридцатьчетверками».

– Эй, мистер! Видите все хорошо, да? Никуда не ходить. Смотреть. Ждать.

Угрюмый говорил по-немецки, а этого языка Иванов не знал. Однако все понял – по жестам да по складывающейся ситуации. Трудно было бы не понять.

– Да-да, понимаю.

– Зер гут!

Салашисты ушли, и уже секунд через тридцать Аркадий увидел их у флигеля… Вот сейчас… Сейчас и начнется…

Надо срочно подать какой-то знак! Что-нибудь бросить, что ли… Что? Что… Бюст Ленина в углу? Тяжеловат, не добросить. Молодой человек лихорадочно выдвинул ящик стола, схватил пустую чернильницу и изо всех сил швырнул ее в оконный проем, целя в окошко флигеля.

Швырнул удачно – послышался звон разбитого стекла и тут же, сразу, выстрелы! Танкисты отпрыгнули от костра моментально, укрылись за деревьями и в траве, вмиг организовав оборону. Затарахтели запускаемые двигатели «тридцатьчетверок», басовито заколотил танковый пулемет.

А вот теперь пора уносить ноги! Самое время. Хотя почему ноги? Колеса же есть.

Черная аэродинамическая «Татра» стояла все там же, в проулке. Все тот же неразговорчивый водитель сидел за рулем, ждал. Выстрелы он, конечно, услышал и, увидев подскочившего журналиста, что-то спросил, высунувшись из приоткрытой двери.

Аркадий ударил его с ноги в челюсть, вырубив в один момент. На какое время, неважно, главное, что сейчас. Пистолет… Наверняка водила вооружен. Ага, вот за поясом «вальтер»! Уж всяко пригодится, ага…

В замке зажигания торчали ключи. Беглец быстро прыгнул в машину, запустил двигатель и покатил прочь. По проулку, потом по более широкой улице, а потом и вообще по проспекту. Транспорт по пути попадался: пусть не так много, но машинки ездили, даже трамваи ходили.

Знать бы вот только, куда теперь? Куда-куда… Ну, конечно, к Дунаю, к набережной. Там же парламент, ага. Поначалу Аркадий поехал совсем в противоположную сторону, а у вокзала Келети резко повернул налево, лихо подрезав какой-то грузовичок с покатой тупоносой кабиной.

«Ракоци ут.» – гласила табличка на одном из домов. За окнами замаячили особнячки и заборы, их сменили красивые каменные дома, тесно прижимающиеся друг к другу. Еще немного! Еще чуть-чуть… И-и… – оп! Приехали!

Проспект перекрывали танки. Солидные ИС-3, само олицетворение военной красоты и мощи! Стояли как на параде, ощетинившись пулеметами, пушками. Еще и пехота… Попробуй прорвись!

Еще и патруль проверял все машины. Несладко будет, если доберутся до Иванова. Без документов, по-американски, в джинсы одет, но английский знает плоховато. Ужасно подозрительная личность! Сразу, конечно, не расстреляют, но задержат точно. Осудят и дадут лет пятнадцать за шпионаж. Запросто! Так что ждать тут нечего. Свои-то свои, но… за своего бойцы Советской Армии Аркадия явно не примут!

Улучив момент, когда патрульные отвлеклись на почтовый фургон, Иванов выбрался из машины и стал делать вид, что протирает стекла. Протирал-протирал и… смылся! Пошел этак неспешно, дабы не вызывать подозрений… Пошел, пошел, пошел…