Гунны

Подняв полы рясы, он вошел в воду и что-то негромко сказал. Скорее, просто позвал кого-то. На судне почти сразу откликнулись, заговорили. Грубые мужские голоса сменил надменный женский… С борта спустили сходни.

Обернувшись, монах приглашающе махнул рукой. Что ж, раз уж зовут, не следует отказываться. Тем более за тем и пришли. Только вот судно какое-то уж больно крутое. Удастся ли сговорить шкипера? Хотя брат Сульпиций вообще-то не бросал слов на ветер.

– Рада приветствовать господ актеров!

На палубе перед сходнями возникла женская фигура в длинном черном плаще. Аркадий сразу узнал госпожу Асмунду Черный Вихрь. И почему-то ничуть не удивился. А чему удивляться-то? Подружка монаха…

– Салве, почтеннейшая матрона.

– И вам привет, господа циркачи!

Циркачи… Ну надо же…

Сговорились быстро. Собственно, говорил один святейший брат. Иванов лишь кивал да поддакивал в меру своего понимания, ну а юные слуги предпочитали молчать и вообще держались скромненько и лишний раз на глаза не лезли.

Как бы то ни было, а не прошло и десяти минут, как «Черная Медуза», отдав швартовы, пустилась вниз по реке. Шли на веслах, на ночь мачту опускали, да и вообще парусами пользовались не часто, лишь на широких местах да в озерах. Плыли! Оранжевая лунная дорожка рябила в воде, словно чешуя бьющейся на плесе рыбы. Впереди на фоне звездного неба чернел поросший лесом утес.

Шкипер «Черной Медузы» хорошо знал и свое дело, и все здешние места. Перед утесом затабанили весла, и циула резко сбросила ход. Со стуком ударилась в корму разъездная лодка, привязанная позади на канате. Обойдя утес, судно медленно пошло по течению. Широкая палуба, трюм, высокая корма, камбуз на носу – не такой уж и маленький кораблик! Шириной метра четыре и длиной около пятнадцати метров. Высота борта – примерно метр. Такой корабль при нужде мог выйти и в море. Правда, на спокойной волне.

Сидевший на носу паренек – юнга – вдруг обернулся и что-то тихо сказал, указывая на левый берег. Там, чуть впереди, тускло светилась рыжая звездочка.

Неужели это похитители? Причалили… развели костер. Почему бы и нет? Быстрой погони они, похоже, не ждут. Сейчас поедят ушицы, а рано утречком – уже очень скоро! – отчалят. И – поминай как звали. Месяца через три, может, заглянут снова в Аквинкум. Придут. А что? Никто ничего уже не докажет и не найдет. Какая там предъява? Что и случилось-то? Чья-то девка пропала? Подумаешь. Мало, что ли, их пропадает вообще? Дело такое. За молодыми девами надо получше следить, присматривать. Чтоб не болтались без дела. А то р-раз – и пропадут, не доищешься.

Разведенный на берегу костерок едва светился, шаял. Если б судно шло полным ходом, вряд ли бы и заметили. Правда, после грозы поднялся небольшой ветерок – явственно потянуло ароматным дымком.

Всем распоряжалась госпожа атаманша. Ну а кто ж еще-то? Деловито, этак не спеша, обстоятельно, без лишней суеты и сутолоки. По всему чувствовалось – разбойницу здесь уважали. Исполняли все быстро и точно.

Вот Асмунда Черный Вихрь что-то сказала шкиперу. Тотчас же шевельнулись весла. «Черная Медуза» подошла к правому берегу, ткнулась бортом в камыши, застыла. Недвижимая. Невидимая. Неслышимая. Разбойница молча, без слов, показала подчиненным четыре пальца – трое разбойников (или матросов) сразу же перебрались в кормовую лодку, скорее, в легкий челнок. Асмунда вдруг улыбнулась, глянула на Аркадия. Тот все понял, кивнул, бросился к лодке: как бы не уплыли без него! Нет, не уплыли.

Молодой парень в козьей безрукавке и коротких штанах, отвязав канат от кормы, ухватил кормовое весло. Поплыли. Впереди показался приземистый остов торгового корабля, широкая корма, спущенные на берег сходни. Рядом со сходнями горел костер, сидели какие-то люди. Издали они выглядели вполне мирно и беспечно – этакий пикничок. Но так ли было на самом деле?

Расположившийся на носу челнока чернобородый верзила с хмурым лицом обернулся, приложив палец к губам. Что ж, все было ясно.

Никем не замеченный, разбойничий челнок поднялся чуть выше по течению и уже оттуда подошел к борту чужого корабля, приткнулся во тьме – не слышно, не видно. Хорошо, что у речных судов низкие борта. Подтянулись, перебрались…

Чья-то тень возникла вдруг совсем рядом! Чей-то голос гулко прозвучал в ночи. Верзила что-то ответил… и тут же метнул нож, угодивший торговцу прямо в сердце! Остальные разбойники тут же подхватили падающего, осторожно спустили мертвое тело в воду. Плыви, друг! На волю волн, на корм рыбам.

Больше никто не встретился. Тихо было. Лишь плескались волны, да от костра время от времени доносился приглушенный смех. Небо за дальним лесом уже алело зарею. Еще с полчаса и…

Верзила вдруг застыл, подняв вверх руку. Этому угрюмому парню сейчас все подчинялись безоговорочно. Разбойники застыли. Застыл и Аркадий, покрепче сжимая в руке нож. Прислушался…

И явственно услышал песню! Какая-то женщина пела вполголоса, протяжно так, грустно:

В парке Чаир распускаются розы,
В парке Чаир расцветает миндаль…