Гунны. Грозные воины степей

Зачем же нам тогда говорить о «гениальности» Аттилы? Был ли он военным гением? Очень сомнительно. Да, он действительно легко победил восточных римлян в 441 – 443 годах, но он вторгся на их территорию, когда никто не оказал ему сопротивления, а в 443 году разгромил войска, которые в спешном порядке были переброшены из Сицилии, где на протяжении нескольких лет пребывали в бездействии, когда благодаря искусным маневрам вандалам удалось добиться их нейтрализации. В 447 году Аттила одержал победу только за счет крупных потерь. Одно свидетельство древнего автора, связанного с обстоятельствами битвы на реке Утус, не дает основания предполагать, что она была одержана за счет военного гения Аттилы. Гунн дважды наносил поражение римлянам в открытой борьбе. И поэтому он был военным гением? Две победы над армией, основу которой составляли ополченцы или наемники и тылы которой были враждебны к врагу не намного больше, чем к собственной армии, не дают Аттиле права называться «гением». Его подлинная «гениальность» проявилась в Галлии, когда он боролся с западными германцами, чье общество еще не сотрясали классовые войны, как в случае с римлянами. (Решающий вклад в победу на Каталаунских полях, напомним, все же римлян (можно сказать, «последних римлян») во главе с Аэцием, опрокинувших гуннов, прорвавших центр союзной армии. – Ред.) Погребальный костер из седел на равнине в Шампани – символ его полного провала.

А может, историки, говоря о гениальности Аттилы, имеют в виду его дипломатические способности? В 451 году вполне можно было победить вестготов и западных римлян. Если уж он был гением дипломатии, то летом 449 года Аттила должен был выполнить три условия, на которые он даже не обратил внимания.

Во-первых, надо было заниматься отдельно вестготами и отдельно западными римлянами. Поначалу казалось, что Аттила это понимает. Он собирался договориться с вестготами, по-прежнему заявляя, что является другом Равенны (резиденция западноримского императора). По мнению Аттилы, было крайне важно придерживаться этой линии поведения, поскольку Аэций, ограниченный в других отношениях человек (субъективная оценка. – Ред.), был блестящим военачальником. Но Аттила забыл о своем плане, как только получил приглашение от Гонории. Его неуклюжие попытки добиться ее руки привели к тому, что Запад объединился против гуннов. Действительно, когда мы говорили об отношениях Равенны и Тулузы (столица вестготского королевства) на протяжении десятилетий до 451 года, то сделали вывод, что только экстраординарное событие может бросить Аэция и вестготского короля Теодориха в объятия друг друга. И Аттила сам создал ситуацию, при которой они объединили усилия в борьбе против гуннов.

Теперь относительно короля вандалов и аланов Гейзериха. По той или иной причине вандал активно настраивал Аттилу напасть на вестготов. Однако при этом не предлагал никакой практической помощи Аттиле, который должен был рассчитывать только на своих гуннов и покоренные народы. И это Гейзерих, который всю жизнь нападал на западных римлян. Истории известно несколько подобных правителей, которые бросали в бой старательных и знающих свое дело союзников.

Существует и третий довод, согласно которому мы не можем согласиться с утверждением, что Аттила обладал дипломатическим талантом. Самый неотразимый из всех доводов следующий. После бегства к гуннам в 448 году Евдоксия мы уже ничего о нем не знаем. Если бы Аттила встал во главе багаудов, то Галлию удалось бы очистить от вестготов и римлян за несколько месяцев, в реальности же среди союзников Аэция на Каталаунских полях оказались жители Арморики (то есть Бретани).

Ситуация, доведенная до абсурда. Аттила, по сути, не мог встать во главе восставшего крестьянства. Паразитирующие грабители, вроде гуннов, использовали крестьян в других целях. В глазах Аттилы сторонники Тибатта и Евдоксия ничем не отличались от сторонников покоренных им германских королей: они были просто поставщиками зерна и скота, чтобы кормить гуннских воинов. Он даже не мог представить их в роли союзников, ведь багауды боролись против землевладельцев Галлии. У Аттилы не было никакого желания бороться с землевладельцами; он и сам был, можно сказать, «главным землевладельцем» в Европе. Способности Аттилы ограничивались обществом, породившим его. По всей видимости, среди гуннов никто не обладал дипломатическим талантом, и никто в Европе, даже Аэций, не мог всерьез рассматривать Аттилу как искусного дипломата.