Гунны — страх и ужас всей Вселенной

«По утверждении этого решения императором (Восточного Рима – В.А.) Плинта выразил желание, чтобы вместе с ним отправился послом Эпиген, пользовавшийся величайшей славой за свой ум и занимавший должность квестора. Когда его избрание также состоялось, они оба отправились послами и прибыли в Марг; это был город иллирийских мезийцев, лежавший на реке Истре против крепости Констанции, расположенной на другом берегу; сюда собрались и царские скифы (посланцы скифского, т. е. гуннского, царя, а точнее – гуннских царей, ведь гуннами тогда еще совместно правили Бледа и Аттила – В.А.). Они устроили съезд вне города, сидя на конях, так как у варваров не было в обычае вести совещания спешившись; поэтому и римские послы, заботясь о своем достоинстве, явились к скифам с соблюдением этого же обычая чтобы не пришлось беседовать одним на конях, а другим пешими… что римляне не только на будущее время не будут принимать прибегающих из скифской земли, но выдают и перебежавших уже вместе с римскими военнопленными, прибывшими в свою страну без выкупа, если не будет дано по восьми золотых за каждого беглеца приобретшим их во время войны» (Приск).

Вопрос о перебежчиках имел всегда первостепенное значение, покольку контролировать границы в описываемую эпоху было крайне сложно, даже если они проходили по рекам. Гунны ненавидели перебежчиков, поскольку римляне могли зачислить их (и зачисляли) в свое войско. Что могло в один прекрасный день привести к встрече одних гуннов с другими в бою в качестве противников. Для римлян же каждый гуннский перебежчик был желанным гостем. А бегство каждого пленника означало для гуннов утрату шанса получить за него с римлян желанный выкуп. Кроме того, Восточная Римская империя обязывалась «не вступать в союз с варварским народом, поднимающим войну против уннов; ярмарки должны быть равноправны и безопасны для римлян и для уннов» (Приск).

Эти экономические пункты договора, на которые профессиональные историографы, оглушенные лязгом оружия, зачастую не обращают должного внимания, имели для гуннов большое значение. Гунны были крайне заинтересованы в участии в больших торжищах-ярмарках. В нижнем течении Истра таких торжищ было, вероятно, не более трех-четырех. Они давали гуннам единственную возможность обменивать римское золото, полученное в виде дани или выкупа за пленных, на римские же товары. Иными словами, претворять военное могущество в роскошь. Последнее весьма симптоматично. Как видно, гунны к тому времени настолько «наглотались» римского золота, что «перенасытились» им, украсив трофейным золотом все, что только было можно – оружие, доспехи и одежду, сбрую, погребальный инвентарь и проч. Золото у них, так сказать, «стало выпадать в осадок». Образовавшиеся т. о. «избыточные» запасы награбленного золота гунны стали «конвертировать» в приобретаемые у римлян товары. Товары, которые гунны не могли или же не желали производить сами, и к которым у них постепенно появился вкус, по мере развития не только военных, но и мирных отношений с римлянами. Причем необходимый нейтралитет этих торжищ, или, выражаясь современным языком, «зон свободной торговли», был извечной проблемой во все времена, с седой древности, до наших дней. Ибо, если римские купцы и торговцы не были застрахованы от ограбления и убийства, они, естественно, не проявляли особой готовности приезжать на ярмарки в «свободных экономических зонах» торговать с северными варварами. С другой стороны, богатые гунны тоже были заинтересованы в возможности свободно передвижения в этих «зонах свободной торговли» и беспрепятственного возвращения в родные земли с купленными на римское золото римскими же товарами.

Договор должен был «соблюдаться и оставаться в силе с тем, чтобы со стороны римлян (Восточной Римской империи – В.А.) ежегодно уплачивалось по семисот литр (фунтов – В.А.) золота царским скифам (а раньше сумма дани равнялась тремстам пятидесяти литрам)» (Приск).

На этих условиях восточные римляне «заключили договор с уннами и поклявшись отеческой клятвой, обе стороны возвратились восвояси. Перебежавшие к римлянам были выданы варварам, в том числе и дети Мама и Атакам из царского рода (см. выше – В.А.), которых получившие (их гунны – В.А.) распяли во фракийском укреплении Карее в наказание за бегство. По заключении мира с римлянами Аттила и Бледа обратились к покорению народов, обитавших в Скифии, и вступили в войну с соросгами» (Приск).