Гунны — страх и ужас всей Вселенной

Однако время от времени возникала необходимость в серьезных переговорах. На этот случай в ставке Аттилы имелись люди «греко-римского формата» (в чем читатель скоро убедится). К числу этих гуннских «западников» принадлежал знатный гунн Эдекон (Эдикон, Эдика) – по выражению Приска Панийского, «Скиф, отличавшийся великими военными подвигами. Вместе с ним был и Орест Римлянин, житель Пеонской области (Паннонии, уступленной римлянами гуннам – В.А.), лежащей при реке Сае (Савии – В.А.), и состоявшей тогда под властию Аттилы, вследствие договора, заключенного с Аэтием (Аэцием – В.А.), полководцем Западных Римлян. Эдикон был представлен царю (восточно-римскому императору-василевсу – В.А.) и вручил ему грамоты Аттилы, в которых царь Скифский (Аттила – В.А.) жаловался на Римлян за невыдачу беглых. Он грозил против них вооружиться, если беглецы не будут ему выданы, и если Римляне не перестанут обрабатывать завоеванную им землю (необходимую гуннам под конские пастбища – В.А.). Эта земля в длину простиралась по течению Истра от Пеонии до Нов Фракийских, а в ширину на пять дней пути. Аттила требовал притом, чтоб торг (большая ярмарка, открытая для всех купцов – В.А.) в Иллирике происходил не по прежнему на берегу Истра, но в Наиссе (современном сербском Нише – В.А.), который полагал он (новой – В.А.) границею Скифской (гуннской – В.А.) и Римской земли, как город им разоренный. Он отстоит от Истра на пять дней пути для доброго пешехода. Аттила требовал при том, чтоб для переговоров с ним о делах еще нерешенных, отправлены были к нему посланники, люди не простые, но самые значительные из имевших консульское достоинство; что если Римляне боятся прислать их к нему, то он сам перейдет в Сардику (нынешнюю столицу Болгарии город Софию, куда от Босфора вела римская дорога – В.А.) для принятия их. Царь (восточно-римский император – В.А.) прочел грамоту Аттилы, а Вигила (Бигила) перевел ему все то, что Эдикон объявил изустно по приказанию Аттилы. Эдикон вышел из дворца вместе с ними, и посещал другие домы; между прочим пришел (засвидетельствовать свое почтение – В.А.) и к царскому щитоносцу (почетный титул – В.А.) Хрисафию, как человеку, имевшему величайшую силу (при императорском дворе Второго Рима – В.А.). Эдикон был изумлен пышностию царских домов, и когда вступил в разговор с Хрисафием, то Вигила переводя его слова, говорил, что Эдикон превозносит царский двор и восхищен богатством Римлян. Хрисафий заметил тогда, что он может владеть большим богатством и иметь золотом крытый дом, если оставит Скифов (гуннов – В.А.) и пристанет к Римлянам. Эдикон отвечал, что слуге (гуннского царя – В.А.) не позволено это сделать без позволения своего господина. Евнух (Хрисафий – В.А.) спросил тогда Эдикона: имеет ли он всегда свободный доступ к Аттиле, и какою силою пользуется между Скифами. Эдикон отвечал, что он близкий человек к Аттиле, и что ему, вместе с другими значительнейшими Скифами, вверяется охранение царя, что каждый из них по очереди в определенные дни держит при нем вооруженный караул. После того евнух сказал, что если Эдикон даст ему клятву в сохранении тайны, то он объявит ему о деле, которое составит его счастие, но что на то нужно им свободное время и оно будет у них, если Эдикон придет к нему на обед без Ореста и без других посланников. Эдикон обещал это исполнить, и приехал к евнуху на обед. Здесь они подали друг другу руку и поклялись чрез переводчика Вигилу, Хрисафий в том, что он сделает предложение не ко вреду Эдикона, но к большему его счастию, а Эдикон в том, что никому не объявит предложения, которое будет ему сделано, хотя бы оно и не было приведено в исполнение. Тогда евнух сказал Эдикону, что если он по приезде в Скифию убьет Аттилу, и воротится к Римлянам, то будет жить в счастии и иметь великое богатство. Эдикон обещался и сказал, что на такое дело нужно денег немного – только пятьдесят литр золота, для раздачи состоящим под начальством его людям, для того, чтобы они вполне содействовали ему в нападении на Аттилу. Евнух обещал немедленно выдать ему деньги. Эдикон сказал тогда, что надлежало его отпустить для донесения Аттиле об успехе посольства, что вместе с ним нужно было отправить Вигилу для получения от Аттилы ответа на счет требуемых беглецов, что через Вигилу он уведомит Хрисафия, каким образом надлежало переслать к нему золото, потому что по возвращении его, Аттила с любопытством будет расспрашивать его, равно как и других посланников, какие подарки получил он от Римлян, и сколько дано ему денег, и тогда он не будет иметь возможности скрыть то золото от спутников своих (надо думать – как-никак, пятьдесят фунтов в звонкой монете! – В.А.). Евнуху показалась благоразумною эта мера предосторожности: он согласился с мнением Эдикона, после угощения отпустил его, и донес царю о своем замысле. Царь, призвав магистра («магистра оффициорум», высшего правительственного чиновника – В.А.) Мартиалия (Марциалия – В.А.), сообщил ему то, что было условлено с Эдиконом. Дать знать о том Мартиалию было необходимо, по званию его. Магистр участвует во всех советах царя, потому что ему подчинены вестники, переводчики и воины, охраняющие царский двор. Посоветовавшись между собою, они решились отправить к Аттиле не только Вигилу, но и Максимина, в звании посланника.