Гунны — страх и ужас всей Вселенной

Но в этом нет ничего удивительного. Учитывая, что «Круглый стол» царя Аттилы заменял собой добрый десяток министерств и ведомств, включая военное. И был к тому же местом проведения того, что в наше время именуют двусторонними консультациями. Ибо вожди союзных гуннам племен и народностей пребывали в ставке Аттилы неделями, а порой – и месяцами. Причем, по крайней мере, один из этих князей (в большинстве своем, германских) – царь гепидов Ардарих, «который, по крайней преданности своей Аттиле, участвовал во всех его замыслах» (Иордан) – считался столь влиятельным советником и верным другом царя гуннов, что один из тогдашних историков выделял его среди всех остальных как будущего преемника Аттилы. «Аттила же, взвешивая все с присущей ему проницательностью, любил его (…) больше, чем других царьков» («Гетика»). Вместе со знакомым нам уже гунном Эдеконом (властвовавшим, под верховным владычеством Аттилы, над германцами-скирами) и царем отстроготов-остготов Валамером (Валамиром), он входил в тройку самых важных, дельных и влиятельных советников Аттилы. Помогавших «величайшему из богов» – по уверению подчиненного Аттиле царька народа акатиров (акациров) Куридаха – не только словом, но и делом. Как нам уже известно, Эдекон (Эдикон, Эдика), природный гунн и верноподданный Аттилы, выполнял далеко не простые поручения своего грозного владыки в качестве посланника, а также иные доверительные миссии. Гепид Ардарих, вероятнее всего, участвовал в 447 г. в походе войск Аттилы в римскую Иллирию. Он стойко бился за своего гуннского владыку в кровавом сражении с франками, а затем – в «битве народов» на Каталаунских полях в 451 г. И хранил верность Аттиле даже после смерти «Бича Божьего». Тщетно (но от того не менее упорно) пытаясь не допустить распада гуннской державы, разрываемой на части сыновьями «царя-батюшки», переселившегося в мир иной. Гепидская верность Аттиле была равна разве что верности ему остготов. Оба этих германских народа, вместе взятые, возможно, если бы мы знали о них больше, чем знаем сегодня, могли бы открыть нам великую тайну. Тайну подавляющего превосходства гуннов и господства Аттилы на просторах Восточной и Центральной Европы вплоть до острова Борнгольм и Британии. Долгое время готы, потерпевшие при первых встречах с гуннами тяжкие поражения и принявшие на себя первый удар свежих, еще нерастраченных сил гуннского «народа-войска», не имели своего царя. Упоминавшийся нами выше готский царь Винитарий-Витимир пал в битве с гуннами в 376 г. Через год после того, как дряхлый царь готов Германарих кончил жизнь самоубийством от страха перед гуннами. Или умер от последствий ранения в бок росомонским мечом (в качестве мести за четвертованную или затоптанную дикими конями вероломную Сунильду).

По прошествии нескольких десятилетий, в которые испытанный готами шок от гуннского удара, очевидно, служил непреодолимым препятствием на пути к восстановлению готской государственности, перед нами на страницах хроник появляются три брата, происходящие из древнего готского царского рода Амалов. Хотя и без совершенно ясного, вразумительного объяснения, какое они имеют к этому роду отношение. Существование их вероятного отца – готского князя по имени Вандиаларий, Вандиларий или Вандаларий (скорее указывающему на происхождение от вандалов – другого германского племени, хотя и переселившегося на материк, подобно готам, с «острова Скандза») – представляется достаточно сомнительным. Возможно, Вандаларий идентичен также вскользь упоминаемому Видерику (Видериху). Имена жены (жен) Вандалария-Видерика также неизвестны. Возможно, три князя были сыновьями готской царевны Вадамерки, взятой в жены гуннским царем Баламбером. Если это так, становится понятным, как этой троице удалось достаточно быстро упрочить свое положение в период готского междуцарствия. И удержаться у власти на протяжении десятилетий. Они представляли собой важное и ценное (как в политическом плане, так и в плане кровнородственных отношений) связующее звено между гуннами и германцами. Подобно Эдекону и Одоакру или, поколением позднее, готскому князю Андагису, чья жена происходила из аланской знати. Согласно историографической традиции, идущей от Иордана, именно Андагис был тем воителем-остготом, которому удалось в битве на Каталаунских полях сразить царя вестготов Теодериха-Феодориха (у Иордана – Теодорида). И, тем самым, спасти войско Аттилы от казавшегося уже неминуемым поражения.

Как может убедиться уважаемый читатель, еще на рубеже поздней Античности и раннего Средневековья ход мировой истории во многом зависел от браков и происхождения, Картина получается очень запутанная. А многоженство целого ряда варварских исторических деятелей той поры, конечно, не способствует внесению ясности в этот вопрос. Сам Аттила живо интересовался вопросами брачных отношений (как своих собственных, так и своего окружения) и не считал ниже своего достоинства собственной персоной способствовать заключению браков: