Гунны — страх и ужас всей Вселенной

Короче говоря, опять «темна вода во облацех…». Поскольку Иордан, видимо, тоже не имел надежных, достоверных сведений о ходе битвы (хотя писал свою «Гетику» спустя лишь несколько десятилетий после «битвы народов»), он пытается заполнить неизбежные пробелы в повествовании воинственными речами, вложенными им (впрочем, подобно многим авторам до и после него) в уста главных действующих лиц. Конечно, наш нотарий руководствовался примером Геродота, Фукидида, Ксенофонта, Тита Ливия и прочих. И все-таки, поверить в то, что гунны в самый разгар боя не на жизнь, а на смерть, собрались, чтобы внимать пламенным речам своего грозного царя… Это все равно что всерьез думать, будто у Аттилы не было более важных дел, чем напоминать своим подданным о прежних великих победах гуннского оружия: «Вот уже до вашего натиска поражены враги ужасом: они ищут высот, занимают курганы и в позднем раскаянии молят об укреплениях в степи. Вам же известно, как легко оружие римлян (увы, прошли те времена, когда все римляне были защищены в сражениях стальными или бронзовысм шлемами, панцирями из металлических полос или чешуек и т.д.! – В.А.): им тягостна не только первая рана, но сама пыль, когда идут они в боевом порядке и смыкают строй свой под черепахой щитов. Вы же боритесь, воодушевленные упорством, как вам привычно, пренебрегите пока их строем, нападайте на аланов, обрушивайтесь на везеготов. Нам надлежит искать быстрой победы там, где сосредоточена битва. Когда пересечены жилы, вскоре отпадают и члены, и тело не может стоять, если вытащить из него кости. Пусть воспрянет дух ваш, пусть вскипит свойственная вам ярость! Теперь гунны, употребите ваше разумение, примените ваше оружие! И я первым пущу стрелу во врага!» и т.д. (если, конечно, верить Иордану).

Прямо скажем, уважаемый читатель,слишком уж красивы и витиеваты эти речи для Аттилы. Он, разумеется, орал как оглашенный, угрожая неприятелю и своим нерадивым воинам (возможно, пускал в ход плеть, а то и меч) – но и не более того. Да и если бы кто-либо из очевидцев, а тем более – участников Каталаунской битвы ухитрился записать ее ход, он наверняка сохранил бы для потомства более важные моменты. А не эти вряд ли слышные кому-либо в лязге и грохоте смертного боя высокопарные фразы. Удивительно схожие по содержанию и форме с произнесенными якобы другими полководцами перед многими другими битвами или в ходе этих битв…

Если сравнить описание Каталаунской бойни Иорданом с ее описанием другими авторами – например, бургундским монахом Фредегаром, написавшим в 660 г. свою «Историю франков», или же высокообразованным и литературно одаренным Исидором Гиспальским (более известным как Севильский), то вместо большей ясности в наших представлениях возникнет еще большая путаница. По Фредегару победа над гуннами была одержана уже под стенами Аврелиана.

Битву же на Каталаунских полях он низводит до уровня всего лишь арьергардного сражения, в котором были добиты гуннские отряды, отставшие от улепетывавшей со всех ног армии Аттилы. А Исидор Севильский – тот и вовсе утверждает, что «последний римлянин» Аэций соблюдал нейтралитет, не вмешиваясь в ход сражения и невозмутимо наблюдая, как вестготы и салические франки громят полчища Аттилы…

Т. о. противоречия между античными авторами представляются не менее глубокими, чем, скажем, между Альтгеймом и его учеником Гордоном в ХХ в. А что, интересно, писали о «битве народов» в веке XIX?

«С тех пор как существует история, судьбы народов решались в ходе битв», писал немецкий историк Х.Ф. Маурер в предисловии к переведенной и литературно обработанной им для немецких читателей книге британского историка Э. Кризи «Решающие битвы мировой истории». «Извлечь из этого надлежащий урок многим немцам и сегодня, несмотря на 1870–71 гг., несмотря на 1866 г., несмотря на Освободительные войны,… к сожалению, чрезвычайно трудно» (Маурер). Интересно, что в англоязычном оригинале книги Кризи сражение на Каталаунских полях именуется «битвой при Шалоне», а вот в немецком тексте Маурера – «битвой при Труа». Вестготы, дравшиеся, по Иордану, на правом фланге армии Аэция, у Маурера дерутся на ее левом фланге, а единственной ценной информацией является лишь краткий абзац, посвященный описанию гуннского лагеря:

«Перед лицом этой угрозы Аттила возвратил в лагерь свой центр, и, когда тот (центр гуннского войска – В.А.) укрылся под защитой земляных укреплений и повозок (телег), гуннские стрелки из лука без труда отразили атаки жаждущей мести готской конницы»…

Особо ценной нам представляется информация о том, что гуннский стан был окружен не просто укреплением из соединенных между собой повозок («вагенбургом», «табором», «товаром»), а как земляными укреплениями, так и повозками.