Гунны

Гораздо менее однозначно решается вопрос о языке гуннов. Его обычно относят к тюркским, но надо признать, что известно об этом языке очень немногое. Г. Дёрфер, германский лингвист, исследователь алтайских языков пишет: «От языка гуннов до нас дошли три нарицательных существительных и материал, состоящий из приблизительно 100 названий племен и личных имен»567. Ситуация осложняется тем парадоксальным фактом, что все три нарицательных существительных, которые оставили после себя гунны, предположительно имеют славянское происхождение.

Одно из них – слово «strava», которым у Иордана названа тризна по Аттиле. По мнению большинства исследователей, слово это безусловно славянское.

Два других слова – это обозначения напитков, которыми в землях гуннов угощали Приска и его спутников. Один из них – «так называемый у туземцев медос (μέδος)». Дёрфер пишет об этом слове: «Почти все исследователи сходятся в том, что его следует рассматривать, как славянское…» Самым проблемным для филологов оказалось слово, обозначающее «добываемое из ячменя питье, которое варвары называют камос (καµον – им. пад. καμος)». По поводу его происхождения существует множество точек зрения, ни одна из них не безупречна. И все же Дёрфер склоняется к славянской версии568.

Однако тот факт, что на территории гуннской державы были в обиходе три славянских слова, еще ничего не говорит о языке самих гуннов. И «медосом», и «камосом» послов угощали жители земледельческих селений, которые, скорее всего, не были этническими гуннами. Возможно, сами гунны «позаимствовали» у славян эти названия вместе с самими напитками. Для кочевников напитки на основе как меда, так и ячменя (чем бы они ни являлись), конечно же, не были характерны.

Что касается славян, то вопрос о том, могли ли они проживать на Венгерской равнине (а именно в тех местах путешествовало посольство Приска), – остается спорным. Археологи не находили следов славян гуннского времени (по крайней мере, явных) ни в Паннонии, ни на Венгерской равнине569. Но это еще не значит, что их там совсем не было. Кроме того, славянские напитки и славянские слова могли принести к гуннам готы – те, кого археологи относят к черняховской культуре. Они долгое время жили рядом с антами и могли позаимствовать у своих соседей полюбившиеся им напитки. Остается только гадать, почему они позаимствовали еще и слово «тризна». Возможно, погребальные пиры, на которых славяне пили «медос» и «камос», произвели на готов сильное впечатление.

Но каким бы путем ни попали славянские слова в самое сердце гуннской державы, к собственно гуннскому языку они отношения не имели. И в Паннонии, и на Венгерской равнине (не говоря уже об окраинах) многонациональные подданные Аттилы говорили на множестве языков. Приск пишет: «Скифы, будучи сборищем разных народов, сверх собственного своего языка варварского, охотно употребляют язык Уннов, или Готфов, или же Авсониев (так называли жителей Италии. – Авт.) в сношениях с Римлянами…»570Обычно Приск обобщенно называет скифами всех жителей гуннской державы, в том числе и самих гуннов. Здесь же он проводит различие между теми, кто говорит на «собственном варварском языке» (вероятно, он имеет в виду множество «малых народов»), готами и самими гуннами.

Географические названия и названия племен, которые употреблялись гуннами, почти не дают информации об их языке – ведь они, скорее всего, тоже были заимствованы. Иордан пишет о Днепре: «…На своем языке гунны называют его Вар»571. Дёрфер комментирует это так: «Слова Тибр или Волга тоже ведь употребляются в немецком языке, но не являются немецкими»572. Тем не менее некоторые исследователи считают, что, поскольку в состав гуннского союза входило немало племен с безусловно тюркскими названиями, это – еще одно свидетельство в пользу тюркоязычности гуннов573.

Гуннские имена, которых сохранилось довольно много, имеют для филологов тот недостаток, что в большинстве случаев не вполне ясно, были ли их носители собственно гуннами или же иноплеменниками, жившими среди гуннов. Более или менее достоверно гуннскими считаются лишь 20 имен. Но, как пишет Дёрфер, «этот материал слишком ничтожен, чтобы можно было делать надежные выводы»574. Кроме того, большинство гуннских имен дошли до нас в передаче римских и византийских авторов. А они, по словам Отто МенхенХельфена, имели тенденцию «изменять иностранные имена до тех пор, пока они не станут звучать как латинские и греческие». После того как имя было изменено самим автором, его дополнительно искажали переписчики575.

Несмотря на все эти оговорки, и Дёрфер, и Менхен-Хельфен признают, что очень многие гуннские слова, вероятно, имеют тюркское происхождение. Некоторые авторы, относя (иногда – с осторожностью) гуннский язык к тюркским, опираются при этом на его связь с языком сюнну576.

Глава 9 Расцвет и гибель державы