Гурко. Под стягом Российской империи

Вопрос был поставлен ребром. Вопреки дипломатической этике Бисмарк промолчал. И тогда Александр обратился к военному уполномоченному германского императора в Петербурге генералу Вердену за официальным ответом. Верден немедленно запросил Берлин.

Дальнейшая игра в молчанку сделалась невозможной. В октябре 1876 года германский посол в Петербурге Швейниц получил предписание канцлера передать русскому правительству ответ, таивший многозначительные политические последствия. Бисмарк писал: «Мы сначала сделаем попытку убедить Австрию в случае русско-турецкой войны поддерживать с Россией мир… Если, несмотря на наши старания, мы не сможем предотвратить разрыв между Россией и Австрией, и тогда для Германии еще нет оснований выйти из состояния нейтралитета. Но нельзя наперед утверждать, что такая война, особенно если в ней примут участие Италия и Франция, не приведет к последствиям, которые заставят нас выступить в защиту наших собственных интересов. Если счастье изменит русскому оружию перед лицом коалиции всей остальной Европы и мощь России будет серьезно и длительно поколеблена, то это не может отвечать нашим интересам. Но столь же глубоко будут задеты интересы Германии, если возникнет угроза для австрийской монархии и для ее положения в качестве европейской державы или для ее независимости: это приводит к исчезновению одного из факторов, на которых основывается европейское равновесие».

Ответ, достойный Бисмарка, категоричный и угрожающий. Германия поддержит империю Габсбургов.

В беседе с Горчаковым, на котором присутствовал Жомини, Швейниц доверительно заявил: рейхсканцлер Бисмарк согласится на активную поддержку России при условии, если та даст согласие на обладание Германией французских провинций Эльзаса и Лотарингии. Горчаков не скрывал разочарования:

— Мы ждали от вас иного, а вы привезли нам то, о чем нам давно известно.

И переглянулся с Жомини.

Беседа заводила их в откровенно дипломатические дебри.

— Русские гарантии Эльзаса и Лотарингии, зафиксированные в договоре, могут изменить наши позиции, — сказал немецкий посол.

На что Горчаков ответил:

— Это принесло бы нам мало пользы. В наше время договоры имеют призрачную ценность.

Ни один мускул не дрогнул на лице Жомини, Швейниц ядовито отпарировал:

— Однако, ваша светлость, вы сами выражали сожаление, что мы не связаны с вами никаким договором…

Приблизительно в то же время, как царь Александр Второй ставил вопросы перед Вильгельмом в Вене, на Балльплатцен, министр иностранных дел империи Габсбургов венгерский дворянин Дьюла Андраши через специального уполномоченного барона Мюнха обратился с подобным вопросом к канцлеру Бисмарку. На аудиенции с Бисмарком австрийский уполномоченный высказал тревогу Франца-Иосифа, что русские войска в Болгарии доставят Австро-Венгрии немало хлопот. Канцлер хмыкнул, посоветовал австрийцам в таком случае оккупировать Россию. А если у Габсбургов возникнет желание активно противодействовать России, они могут договориться о совместных действиях с кабинетом лорда Биконсфилда.

Заявляя так, немецкий рейхсканцлер четко определил позицию Германии. Она не допустит разгрома Австро-Венгрии, но вместе с тем не намерена воевать против России за балканские интересы Габсбургов.

Андраши расстроился: на Вильгельмштрассе не помешали России ввести войска в Болгарию. Бисмарк за войну России с Оттоманской Портой.

Неделя, как унялись дожди, и отпаровав, просохшее поле покрылось первой зеленью.

День смотра Дунайской армии удался теплым, солнечным. Милютин находился в свите императора. Лошадь нетерпеливо перебирала копытами, и Дмитрий Алексеевич то и дело осаживал ее.

Множество знатных гостей наехало из Кишинева и ближайших сел. Украинское и молдавское дворянство, румынские бояре явились целыми семьями. Весело и шумно среди гостей.

До ушей военного министра доносились обрывки разговоров:

— Бал у генерал-губернатора?

— Я с вами вполне согласен, засилье господ офицеров…

Седой господин с лицом скопца громко рассмеялся:

— Знаю, отчего ваше недовольство. Ваша Марийка каблуки сбила с удалым поручиком.

Поблизости от Гурко две кокетливые барышни посматривали на него, переговаривались. До Гурко донеслись слова:

— Генерал… Старик.

— Нет… Еще не совсем… Я согласна…

— Ах, нет. Он, поди, и ухаживать не может… — Захихикали.

— Господа, господа! — пытался обратить на себя внимание молодой помещик. — Приглашаю на охоту!

Дама с туго перетянутым торсом томно ворковала с усатым офицером:

— Ах, штабс-капитан, штабс-капитан…

Войска ждали государя… Он прикатил вместе с великим князем. За каретой следовала сотня лейб-гвардии казачьего полка.

Александр ступил на подножку, чуть замешкался. Ему подвели коня. Царь разобрал поводья, приложил руку к папахе:

— Здорово, солдаты!

— Здра… жела… ваше вели… ство..! — раскатилось по строю.

Милютин заметил: император сегодня выглядел лучше, нежели вчера, на военном совете в доме предводителя кишиневского дворянства господина Семиградова.