Гурко. Под стягом Российской империи

Недвижима стража у ворот. Подобно изваяниям, застыли янычары у кованных причудливым орнаментом двухстворчатых дверей дворца.

Тенью скользят слуги. Тише, чем обычно, звенят струи фонтанов, и смолкло все живое в тенистом саду.

На четвертый день, вызванный повелением султана Абдул-Хамида, министр иностранных дел Турецкой империи Саффет-паша был в неведении, что ожидает его в летней резиденции, что услышит. И может, ожидает его смертный приговор или заточат навеки в башню?

В огромном зале, где стены и потолок отделаны мозаикой из золота и драгоценных камней, а на ветвях поют райские птицы, на низком помосте из слоновых бивней в одиночестве восседал Абдул-Хамид, владыка некогда могучей империи. Прикрыл глаза и не поймешь, спит ли, нет?

Ступил Саффет-паша на пушистый ковер, изломился в поклоне. Однако молчит султан, будто не замечает министра. Но вот дрогнули тонкие пальцы рук, пробежались по полам шелкового халата. Сказал, едва разжимая зубы:

— Саффет-паша, едва последний корабль Сулеймана-паши поднял якорь и отчалил из Дубровников, как горцы снова взялись за оружие. — Абдул-Хамид приоткрыл один глаз. — Австрия и Италия хотят, чтобы Черногория и Сербия подписали с нами мир.

— Но, великий султан, их князья заявили, что ведут войну с Оттоманской Портой в союзе с Россией и находятся под ее высоким покровительством.

Голосом резким, не терпящим возражения, Абдул-Хамид прервал министра:

— Если сербы и черногорцы отказались от мира с Портой, я велю уничтожить всех жителей этого горного края…

В тот же день, после вечернего намаза, султан созвал тайный военный совет, решивший выделить орду в тридцать таборов для продолжения военных действий в Черногории и Сербии.

Был обычный день. Российская печать давала благодушные сводки. Но Гурко знал: в наступлении армии произошел в последние дни сбой и оттого у Иосифа Владимировича на душе беспокойство.

Отчего, Гурко понятно. Он склоняется над картой Балкан, анализирует проходящие боевые действия и думает о том, что пока турки не оказывают активного сопротивления, всякое промедление наступления Дунайской армии чревато серьезными просчетами…

Действия цесаревича-наследника не подлежат сомнению. Его отряд прикрывает четырехугольник крепостей. Он не позволяет турецкой армии нанести фланговый удар по российской армии… На правом крыле Дунайская армия и дивизии князя Карда идут к Плевне…

Плевна, Плевна источник беспокойства. Здесь, в этом городе турки возводят большие укрепления и сосредоточивают сильный войсковой кулак…

Не доведи Бог, завязнуть Дунайской армии под Плевной и турки укрепят Шипкинский перевал, это грозит, что война может затянуться как минимум до будущего лета…

И Гурко идет к телеграфу, чтобы связаться с главнокомандующим.

Халюсси-паша считал Шипкинские укрепления непроходимыми. Возведенные не только по расчетам военных турецких специалистов, но и европейских, они составляли мощный оборонительный узел.

Всей своей мощью Шипкинские укрепления повернулись к Габрово, откуда Халюсси-паша ждал прихода русских. У Среднего Беклема двухъярусные стрелковые окопы, такие же на горах Индийская стена и Изук-Иушь, на Шипке батарея из трех орудий.

Постоянно Халюсси-паша получал пополнения своим таборам, подвоз продовольствия и боеприпасов. Аллах не оставлял без своего внимания воинство Халюсси-паши.

Однако никак не предполагал Халюсси-паша, что ему придется отражать наступление Передового отряда генерала Гурко с юга…

В штаб Дунайской армии Гурко телеграфировал: «Считаю необходимым ускорить наступление в район Шипки…»

Получив телеграмму, генерал Непокойчицкий фыркнул:

— Гурко как всегда подает советы.

Но с содержанием телеграммы Непокойчицкий главнокомандующего ознакомил. Тот долго думал, линейкой измерял по карте расстояние, какое отделяло Передовой отряд от Шипки, потом сказал:

— Пожалуй, генерал Гурко бьет тревогу преждевременно. Артур Адамович, по Шипке мы говорили и дали соответствующие распоряжения и Святополк-Мирскому, и Дерожинскому.

— Что ответить Гурко?

— Мы предоставили командиру Передового отряда свободу действий. Телеграфируйте, пусть действует, а мы поддержим…

И генерал Гурко действовал. Он отправил генерала Рауха с двумя батальонами пехоты и конным полком при трех орудиях к Новой Загоре.

Завязав бой с тремя турецкими таборами и конницей черкесов, Раух фланговыми ударами принудил их к отступлению, а атака черкеской конницы, наткнувшись на конницу русских, захлебнулась. Обеспечив тыл, Передовой отряд навалился на Халюсси-пашу. Несколько раньше, когда Гурко брал Казанлык, к Шипкинскому перевалу двинулся отряд Дерожинского. Он начал наступление со стороны Габрово. Его Орловский полк и Донской казачий при одной батарее имели назначение главнокомандующего: оказать конкретную поддержку генералу Гурко по овладению Шипкой.