Гурко. Под стягом Российской империи

Дерожинский прибыл к перевалу ранее Передового отряда. Не став дожидаться прихода Гурко, генерал Дерожинский имел намерение повести основное наступление. Две пехотные роты и две сотни казаков, посланные им, сбили с горы Большой Бедек, расположенной к востоку от Шипкинского перевала, три турецких табора. Этим путем Дерожинский предполагал наладить связь с Гурко, когда Передовой отряд начнет наступление на перевал с юга.

Неожиданно в проведение этой операции вмешался подошедший к перевалу генерал-адъютант Святополк-Мирский. Командир пехотной дивизии, командовавший Габровским отрядом, он не стал дожидаться Гурко, решил действовать самостоятельно.

Халюсси-паша не ожидал такого промаха русского генерала. Он был убежден, что придется встретиться с объединенными силами.

Халюсси-паша творил утренний намаз, когда явился офицер с докладом, что русские начали наступление от Габрово тремя колонами. Одна шла на укрепления, две другие пытались продвигаться на флангах.

— Подошел генерал Гурко и они соединились? — удивленно спросил Халюсси.

Услышав отрицательный ответ, бородатый, со слезящимися глазами Халюсси-паша воздел руки:

— О, Аллах, ты лишил этого русского генерала Святополка разума. Я побью их поодиночке, сначала эту собаку, какая выскочила наперед своры, Святополка, а потом проучу и Гурко. Пусть не умолкают наши пушки и не опускаются ружья у аскеров, даже когда побегут гяуры этих генералов Дерожинского и Святополка…

Сражение было в самом разгаре. Халюсси-паша видел: скоро русские дрогнут и побегут. Наступит час Гурко. Он, Халюсси, повернет таборы на этого хваленого генерала и посрамит его за Хайнкией…

Иосиф Владимирович вел Передовой отряд к Шипке, когда прибывший связной доложил о развернувшихся событиях. Ярость охватила генерала. Он понимал, к чему может привести провал задуманной операции.

Велев Передовому отряду ускорить движение, он тут же дал распоряжение начинать бой, ориентируясь по обстановке. И когда генерал Гурко повел наступление, он оказался в сложном положении. Перед ним стоял весь Шипкинский отряд Халюсси-паши…

Стоян поднимался в горы со стрелками полковника Климановича. По каменистым лесным тропам их вели два габровских проводника. Болгары ориентировались легко, шли быстро. Перед Узуновым маячила коренастая спина Климановича.

Лес кончился, впереди открылась дорога и турецкие укрепления на Шипке и горе Святого Николая. И тут стрелки увидели, как над турецкими укреплениями подняли белый флаг.

— Они сдаются! — закричали несколько голосов.

— Не выдюжил турок, тонка кишка! — повеселели стрелки.

Полковник засомневался:

— Неужели Халюсси-паша намерен сложить, оружие?

— Парламентеры! — подал голос Стоян, заметив офицера с белым флагом…

В сопровождении командира первой роты Климанович направился к турецкому парламентеру. Стрелки с нетерпением ждали их возвращения, переговаривались:

— Шипка не Хайнкией, дорога, гляди, какая!

— Теперь наш солдат валом попрет. Скоро войне конец!

— Удаляется парламентер, и наш полковник ворочается. С чем-то?

— Тихо, послушаем, о чем сказывать будет!

— Поручик, — сказал проходивший мимо Стояна Климанович, — Халюсси-паша капитуляцию готовит. Привал, братцы.

— Ваше превосходительство, — зашумели солдаты, — велите щец сварить.

— Будут вам, братцы и щи, и баня.

Не успели стрелки на привал расположиться, как турецкие укрепления ожили. Загрохотали пушки на Шипке, повели стрельбу из окопов аскеры.

— Они время выигрывали, полковник, — сказал Узунов.

— Ах, чертовы башибузуки, — закричали солдата, — пойдем, братцы в штыки!

Климанович поднял стрелков. Турки встретили их отчаянной контратакой. Куда ни кинет взгляд Стоян, из-за укрытий, за камнями-валунами, в горах, как маки, цвели их фески.

Стрелки катились цепью. На них набегали турки. Вот они сошлись в рукопашной.

Смерть опахнула Стояна. Она была совсем рядом. Он, Узунов, чуял ее, но страха не успел ощутить. Поручик разглядел свою смерть. Она появилась перед Стояном в образе красивого офицера с добрым, совсем не злым лицом.

Не успел поручик скрестить с ним саблю, как турок ловким ударом выбил ее из руки Стояна, занес над ним свой ятаган.

Тут бы и принял смерть поручик Узунов, но подоспел стрелок. Длинным выпадом он вонзил штык в грудь турецкого офицера, и сам упал, сраженный чьей-то пулей.

Стоян подхватил ружье и вместе с другими стрелками ворвался в укрепление…

Ночью Халюсси-паша, бросив лагерь и раненых, девять орудий и запасы боеприпасов и продовольствия, горными тропами бежал к Филиппополю.

Узнав об этом, Гурко послал санитаров для сбора раненых. Печальная картина предстала перед ними, повсюду валялись люто казненные русские солдаты.

— Головорезы, истые головорезы! — негодовали солдаты и казаки.

Оставив на Шипке Орловский полк с бригадой, Иосиф Владимирович отвел Передовой отряд в Казанлык, где должен был, дождавшись пополнения, продолжить наступление на Адрианополь…

Когда императору доложили о действиях Передового отряда, он заявил:

— Я всегда ценил военный талант генерала Гурко, он достоин звания генерал-адъютанта.