Гурман

— Легок на помине, сукин сын, — с облегчением пробормотал он.

— Дантист, у меня проблемы, — раздался голос Гаучо. — Меня замели. Я слегка вмазал, а тут менты. Нужно за права забашлять.

Дантист на мгновение оторопел.

— Ты где?!

— Пять километров до вас не доехал, — нетерпеливо сказал Гаучо. — Дантист, шевели булками, или у меня права заберут. Возьми пятерку, мне откупиться не хватает. — Гаучо продиктовал адрес и отключился.

— Дятел! — в сердцах вырвалось у Дантиста.

Он достал кожаный кошелек на массивной цепочке и стал пересчитывать наличность.

— Вот уж от него-то не ожидал. У меня три с половиной. Монгол, добавишь? Гаучо спасать нужно, его прессуют.

— Нет проблем.

— Тогда поехали. Обратно ты за руль сядешь, а я его байк поведу.

Через три минуты подержанная «Нива» Дантиста выруливала на трассу.

Сделка по выкупу водительского удостоверения Гаучо прошла тихо и мирно. Старший сержант торопливо сунул деньги в карман и вернул байкеру права. Дантист сел на мотоцикл Гаучо. Тот забрался в машину и поймал взгляд, не суливший ему ничего хорошего.

Вскоре они снова были в «Берлоге».

— Я тебя внимательно слушаю, братишка, — процедил Дантист. — Думаю, кое-кто должен объясниться.

— Обязательно, — заявил Гаучо.

Он вел себя нормально, но Дантист чувствовал запах водки, что было совсем невероятно. Гаучо практически не употреблял алкоголь, тем более за рулем.

— Дантист, ты не злись на меня. Бабло я тебе отдам, — видя решительный настрой сержанта по оружию, проговорил Гаучо.

— Не в деньгах дело! — рявкнул Дантист. — Ты мог бы позвонить раньше! Какого хрена ужратым катаешься? Остренького захотелось? Давно не хоронили никого из наших?

— Ты мне даже слова не даешь вставить, — миролюбиво сказал Гаучо, вытаскивая смартфон из внутреннего кармана куртки.

— Я бы тебе вставил, — буркнул Дантист, успокаиваясь. — Да толку!.. Что там у тебя?

— Просто помолчите минут десять, — предложил Гаучо. — Тут есть чай?

— На кухне чайник, — сказал Монгол. — Только сахар кончился.

Гаучо ушел, а Дантист с Монголом вперили взгляды в смартфон.

Оттуда послышалось тихое потрескивание, затем раздался сиплый, прокуренный мужской голос:

«Короче, так. У меня есть дядя. Точнее, был. Помер месяц назад. Его Петя звали. Бухал он сильно».

— Что за херня? — Монгол нахмурился, но Дантист взмахнул рукой, призывая слушать.

«Давай к теме, Глеб», — прозвучал спокойный голос Гаучо.

«Короче, дело давнее. Мне тогда лет семь было. Мой папаня, сеструха Танька, я и дядя Петя пошли, значит, за грибами и разбрелись по кустам. Дядя Петя с собой самогону взял. Я грибочки собираю, а он бухает».

Бесшумно ступая, вернулся Гаучо с дымящейся чашкой чая.

«Через полчаса был уже пьяный в соплю. Все грибы растерял. Я думал, он знает дорогу, оказалось, хрен там. Дядя Петя просто перся куда попало, а я за ним. Короче, мы заблудились».

Дантист был само внимание и вслушивался в каждое слово. Интуиция подсказывала ему, что вскоре они узнают что-то чрезвычайно важное. Он слишком хорошо знал Гаучо и не сомневался в том, что эта беседа записана не просто так.

«Бродили мы и вышли на полянку. Маленькую такую. Знаешь, когда я ее увидел, сразу подумал, что тут была бомбежка. Кругом одни развалины. Потом слышу мат-перемат. Дядя Петя куда-то под землю звезданулся. Кинул я свою корзинку и начал бегать и орать. Тут дядя Петя отозвался. Пьяница упал в подвал или типа того».

«Коллектор?» — предположил Гаучо.

«Да хрен его знает. Я стал звать его. Он мне говорит, мол, здесь какие-то ступеньки. Я, дескать, просто проверю, что это. Я ждать стал. Не помню, сколько времени дядя Петя там лазил. Долго, короче. Но я никогда не забуду его рожу, когда он выбрался наверх. Как будто ему в семейные труселя гадюку сунули. Он хрипел и хватался за грудь. Одна нога, как сейчас помню, у него была в крови. Дядька сказал, что напоролся на доску с гвоздем, схватил меня за руку и потащил обратно. Я еще заревел. Мне ж страшно было. Нас скоро нашли. Мой папаня устроил вздрючку дяде Пете, но ему было по барабану. Пока шли обратно, он молчал. Потом ему залечили ногу, и он снова нажрался».

«Что было дальше?»

«Прошло много лет. Дядя Петя никогда не говорил о том. Нам кто-то рассказал, что очень давно в тех местах был какой-то блатной санаторий для военных. Там какая-то трещина пошла, и заведение прикрыли, чтобы не рухнуло. Потом там пожар приключился. Это было давно, где-то лет сорок назад».

«Что дальше?»

«Когда началась эта заварушка с маньяком, мне позвонил дядя Петя, — продолжил Глеб. — Мол, базар есть. Я приехал, он в хлам, как и всегда. Я, дескать, не на гвоздь тогда наступил. Я сначала не въехал. Тогда, мол, в лесу, когда я провалился. Там была лента с шипами, прямо на полу. А еще клетка. Под самым потолком, как для попугаев. Только большая. В ней лежал скелет, зеленый весь, как будто мхом порос. Еще я, мол, заметил много ходов впереди, прямо как в лабиринте. Племяш, эти менты не верят мне. Я звонил им сегодня, говорил, что искать маньяка нужно там. А они меня послали, сказали, закусывать надо».

Какое-то время Глеб молчал, очевидно, вспоминая разговор с дядей.