Гуров не церемонится

– Вот и нам так сказали, что в стране их много, когда мы письмо-то на передачу послали, а потом звонили туда, – покивала она и, подумав, стала перечислять: – Ну, глазоньки у него разные: правый – голубой, а левый – карий. Ой, сколько же ему из-за этого пережить пришлось! Его же с самого детства разноглазым дразнили! А уж в школе! Там ему вообще жизни не давали! А еще вот! – спохватилась она: – Коленька у нас мальчик добрый был, чувствительный! Как увидит, что младших обижают или над животным каким-нибудь издеваются, так у него губы начинали дрожать. И опять его дразнили из-за этого все, кому не лень. Так у него привычка появилась – верхнюю губу закусывать, чтобы незаметно было. Что еще? А вот шрам у него на левом бедре!

– Это когда его собака укусила? – уточнил Лев Иванович.

– Так вы про это знаете? – обрадовалась Наталья Николаевна и тут же горестно покачала головой: – И еще рука сломанная была – открытый перелом. А все Тимур, что б ему, паразиту! О господи! – всполошилась она. – Прости мою душу грешную! Его уж в живых давно нет, а я его все черным словом поминаю! А дело-то как было? – начала рассказывать она. – На нашей улице человек один жил, Навруз. И вот Тимур подбил Коленьку к тому в сад за яблоками полезть. И чего он полез? У нас ничуть не хуже были, а некоторые – и лучше.

– Наверное, на слабо́ его взяли, вот он и не захотел трусом выглядеть, – предположил Гуров.

– Возможно, так и было, – согласилась Наталья Николаевна. – Только на забор полезли все, а вот во двор спрыгнул один Коленька – остальные-то обратно на улицу сиганули. А у Навруза собака была – алабай. Знаете, что это такое?

– Среднеазиатская овчарка, кажется, – припомнил Гуров.

– Вот именно! – подтвердила женщина и объяснила: – Это же не собаки, а звери! Вот она на Коленьку и бросилась. Он попытался обратно на забор забраться, тут-то она его за ногу и ухватила. Коля упал и руку себе сломал. Хорошо, что Навруз все это услышал. Прибежал, увидел и сам насмерть перепугался. Он отогнал собаку, Колю на руки подхватил и в больницу понес, а потом и нам о произошедшем сообщил. Я тут же в больницу побежала, а отец у нас человек с характером – разбираться стал. В общем, выяснил он, что Тимур это все затеял и остальных мальчишек подбил так жестоко над Коленькой подшутить. Вот отец и пошел к его родителям разбираться. Выпороли тогда Тимура жесточайшим образом, а отец наш этому поганцу пригрозил, что в следующий раз он к его родителям уже ходить не будет, а собственноручно ему башку отвернет. А отец у нас такой, что слова с делом у него не расходятся. А стукнуло тогда Коленьке десять лет – Тимур-то постарше был. Вот с тех пор и стали они врагами непримиримыми. Коленька от него стал подальше держаться, да и тот его уже не цеплял по-серьезному, но дразнил постоянно, а за ним и все остальные – верховодил он среди мальчишек в нашем районе.

– Потому и друзей у Николая Степановича не было, – понял Гуров.

– Да какие уж друзья? – безрадостно проговорила Наталья Николаевна. – Со Светочкой вот он встречался, в одном классе учились, так из-за Тимура этого чертова… Господи! Ну, не могу я ничего с собой поделать! Ну как же мне его не поминать черным словом, когда из-за него у нашей семьи одни беды да горести случались?

– Значит, в том, что Николай Степанович со Светой расстался, тоже Тимур виноват? – спросил Лев Иванович.