Гуров не церемонится

– Да, учишь-учишь их, дураков, а все без толку, – небрежно ответил тот. – Значит, ты и есть легендарный Гуров, от которого еще никто не уходил. Ну, и чего ж тебе от моей грешной души надо, коль ты из самой Москвы ко мне приехал? Живу я тихо, скромно, никого не трогаю.

– Примус починяешь, – в тон ему заметил Гуров.

– Не все в деревне дураки, Булгакова читали, – усмехнулся Седой.

– Да не к тебе я приехал, – успокоил криминального авторитета Гуров.

– Уже радует, так о чем базар пойдет?

– Седой, ты либо крест сними, либо трусы надень, а то Булгаков и «базар» как-то друг с другом не вяжутся, – поморщился Лев Иванович.

– Хорошо, давай поговорим как двое людей, которые читали Булгакова, – согласился Седой.

– А речь пойдет о делах давних, – сказал Лев Иванович.

– То есть все сроки уже вышли? – уточнил тот.

– Ну, по мокрым-то они никогда не кончаются, но они меня сейчас как раз не интересуют.

– Еще больше радует! – с воодушевлением заявил Седой. – Так что ж тебя интересует?

– Волчара, – объяснил Гуров. – Илья Семенович сказал, что вы его кончили.

– Ты же сказал, что не по мокрым, – напомнил криминальный авторитет.

– Седой! Мне нужно быть уверенным в том, что вы, то есть не ты именно, а кто-то из ваших его точно кончил, – объяснил Лев Иванович.

– Точнее не бывает, – кивнул уголовник.

– Седой! От твоих слов сейчас очень многое зависит. Пойми меня правильно, – твердо сказал Гуров.

– Тьфу, ты! Да что ж ты недоверчивый какой? – воскликнул тот. – Ну, слово вора тебе даю! Это тебя устроит?

– Вполне, – ответил Гуров и незаметно для того с облечением вздохнул. – Только как же вы его нашли? При тех деньгах, что у него с собой были, ему пластическую операцию сделать, зубы подправить и цветные линзы купить ничего не стоило.

– Правильно сказал, он это все и сделал. Да вот только были у него две особенности, которые уже не изменишь, – явно радуясь тому, что может продемонстрировать свое превосходство над ментом, произнес Седой. – Кровь у него четвертой группы, резус отрицательный, мы через военкомат это выяснили.

– И вы по ней его искали? И всего год? – недоверчиво спросил Лев Иванович. – Не поверю!

– Правильно не веришь, – кивнул уголовник. – Это мы на всякий случай, для подстраховки выяснили. Но вот была у него еще вторая особенность, причем в штанах, и ее тоже, как ни крути, не изменишь. Волчара-то красивую жизнь любил, так что в дыре какой-нибудь хорониться не стал бы. Вот мы проституток по всем крупным городам и настропалили за хорошую мзду его искать – сам понимаешь, что это значит, когда смотрящего кончат и общак уведут, тут уж у нас со всех сторон подмога была. Вот в Питере его через год и нашли.

– И что же это за особенность такая?

– Да когда он голышом в детстве бегал, его собака какая-то за наше мужское хозяйство и тяпнула. И с тех пор у него член на сторону смотрел, причем совсем на сторону. Все наши шалавы об этом знали и между собой обсуждали.

– Как же его в армию взяли, тем более в спецназ? – удивился Гуров.

– Так в обычном состоянии он нормально выглядел.

– Почему же он не прооперировался?

– Да он еще здесь с врачами консультировался, и ему объяснили, что это опасно: одно неверное движение – и он на всю оставшуюся жизнь уже не мужик, вот он, видимо, и тогда, и после поостерегся.

– Но это был точно он? – все-таки еще раз спросил Лев Иванович.

– Блин! – не выдержал Седой и рассмеялся. – Расстрел отменили, так ты, Гуров, решил меня так угробить? – И повторил: – Да, точно! Точно! Тем более что он и меня признал, и еще кое-кого, да и цацки из тех, что он у мэра взял, еще не до конца спустил. Все мы, конечно, не вернули, но хоть часть привезли, все лучше, чем ничего.

– Тогда у меня второй вопрос, который к тебе тоже никакого отношения не имеет. Ты такого человека, как Геннадий Дормидонтович Шалый, знаешь?

– Сын Шалавы, что ли? Знаю, конечно. Он, как из армии пришел, все здесь крутился и про Волчару вынюхивал.

– И вы его пристегнули к поискам.

– Грех было не воспользоваться. Понимаешь, Гуров, одно дело, когда ищут по обязанности или за деньги, и совсем другое, когда из ненависти. Тут у человека, как у собаки, верхнее чутье появляется, он своего врага нутром почует. Сунули мы ему деньжат немного…

– Ствол паленый, на котором три трупа висят, – невинным тоном продолжал Гуров.

Седой смерил его тяжелым взглядом и сказал:

– Мы вроде договорились.

– Это я просто к тому, что чистый, незасвеченный пожалели.

– Слишком большая честь для него, – буркнул Седой.

– Скажи мне лучше, он знал, что вы Волчару нашли?

– А как же! Он же периодически звонил, новостями интересовался и сам сообщал, что выяснить сумел. Хотя, точнее, что ничего не сумел выяснить. Вот в последний раз я ему и сказал, что он может больше никого не искать, что мы сами Волчару нашли.

– А когда это было? – поинтересовался Гуров.

– Да месяца через два после того, как мы из Питера вернулись.

– Точнее не скажешь?

– Дай вспомнить… – Седой задумался. – В мае девяносто третьего это было, как раз после Дня Победы.

– Ну, тогда все! Я узнал, что хотел. Счастливо оставаться.