Гуров не церемонится

Гуров выключил диктофон и сказал собравшемуся что-то объяснить или возразить Шалому:

– Если ты хочешь сказать, что Седой врет, хотя ему это совершенно ни к чему и к тому же он дал слово вора, то я могу ему это передать, и тогда ты ни в одном ИВС под самой строгой охраной больше суток не проживешь. Так ты хочешь что-то сказать?

Гришка молча опустил голову, а Гуров повернулся к стоявшим у него за спиной мужикам и спросил:

– Я обещал вам рассказать, как все на самом деле было?

– Давно ждем, – нестройным хором ответили ему мужики.

– Ну, так слушайте. Шалый, я думаю, сначала действительно пытался искать Волчару, но, узнав, что того уже кончили, пустился в самостоятельное плавание. Мужик он беспредельно подлый и хитрый, но при этом глупый, отсюда все дальнейшее и проистекает. Я в своем ремесле больше тридцати лет, так что в людях научился разбираться и поэтому могу точно сказать, что вляпался Шалый во что-то уж очень серьезное. Кого он кинул, подставил или обокрал, не знаю, но, скорее всего, уголовников, потому что в розыск его никто, кроме нас, не объявлял, а это значит, что искали они его сами. И ему понадобилось спрятаться. И поехал он в Николаевку, где его никто не стал бы искать, потому что в паспорте в графе «Место рождения» был записан Стародольск. Да и кто на эту деревню подумает? И вот приехал он туда и увидел, что Лариса за это время не только выросла и расцвела, но и по-прежнему влюблена в него, как кошка. А еще она за эти годы многому у бабки Агафьи научилась, чему он сам был свидетелем, когда ее смертным боем били и чуть не утопили. И понял он тогда, что напал на золотую жилу! Что будет эта влюбленная дура зарабатывать ему на жизнь безбедную определенным местом. О том, что Волчары уже в живых нет, он ей, конечно, не сказал, а предложил искать его вместе, на что Лариса, пылая жаждой мести, естественно, согласилась. Но под собственным именем ему было разъезжать опасно, и он придумал, как все организовать, потому что планов у него было громадье. Он изменил отчество, а потом зарегистрировался с Ларисой и взял ее фамилию. Получать новый паспорт он отправился вместе с ней и на обратном пути специально перевернул лодку. Оба паспорта, и ее, и его, оказались испорченными, и им пришлось получать новые. Но вот штампов о браке именно Шалый предложил туда не ставить. Не знаю, как он ей это объяснил, да это уже и неважно, а важен сам факт – они получили чистые паспорта, а он еще и возможность выдавать Ларису за свою сестру, чем в дальнейшем и пользовался. Да и место рождения они себе сумели изменить на Николаевку, ну, это, скорее всего, для того, чтобы уже окончательно от Стародольска откреститься. Напакостничал Шалый, видимо, в Центральной России, потому что отправился он с Ларисой гастролировать по Сибири и Дальнему Востоку – и от места преступления подальше, и народ там попроще, не такой ушлый, как по другую сторону Урала. Лариса выступала в ресторанах с цыганскими песнями и танцами, а Григорий, выдавая себя за ее брата, подбирал клиентов поденежнее и подкладывал ее под них. Причем, строго следуя придуманной легенде, выбирал тех, кто недавно появился в городе, а необходимость спать с ними объяснял тем, что у Волчары, который, имея такие деньги, мог изменить внешность, была одна особая примета, которую можно увидеть только во время интимной близости. И Лариса ему верила и спала со всеми, на кого он ей указывал, зарабатывая деньги в первую очередь ему на безбедную жизнь и, кстати, на баб тоже. Как ты ей это объяснял? – Лев Иванович повернулся к Шалому. – Что покажется подозрительным, если сестра будет гулять напропалую, а брат монахом жить?

– Лариска вбила себе в голову, что она настоящая цыганка, а у них мужики не работают, только бабы зарабатывают. Так что все в их традициях, – поняв, что ему уже не выкрутиться, Гришка не стал ничего отрицать.