Гуров не церемонится

– Хотите поговорить с Васильевой? – переспросил дежурный врач. – Так, пожалуйста. Палата у нее одноместная, кормим-поим, уколов, как вы просили, не делаем. Врачи к ней каждый день заходят, чтобы оценить самочувствие, и должен вам сказать, что она совершенно адекватно реагирует на происходящее, не буянит, не скандалит. Тихо ведет себя.

– Она что-нибудь спрашивала? Просила кому-нибудь позвонить от ее имени? – поинтересовался Гуров.

– Нет, один только раз поинтересовалась, сколько мы ее будем у себя держать. А мы, как и просил Леонид Максимович, ответили, что до окончания расследования дела о покушении на ее мужа. А больше она ни о чем не спрашивала.

Погодин незаметно кивнул дежурному врачу, и он не стал возражать против того, чтобы Лев Иванович поговорил с Васильевой с глазу на глаз.

– Почему же нет? – пожал он плечами. – Она тихая, чудить не будет, но на всякий случай я бы поставил возле двери санитаров.

– Возле двери мы будем, – сообщил врачу Александр.

– Дело ваше, – согласился тот.

Палата, в которой содержалась Лариса, была все-таки закрыта, не иначе как по просьбе того же Погодина, и когда дверь открылась, она безразлично посмотрела в ту сторону, ожидая, что это войдет врач, но увидела незнакомого мужчину и мгновенно напряглась. Гуров до этой минуты видел Васильеву только на фотографии, где она была с детьми, а потом, когда приехали врачи из «Скорой», лишь мельком, поэтому сейчас он внимательно ее разглядывал. Ну, что сказать? Она отоспалась, отъелась, если это вообще возможно на больничной пище, и, главное, считая Савельева мертвым, успокоилась. Теперь ей оставалось только терпеливо ждать, когда его компаньоны обратятся к ней – наверное, Лариса считала, что раз есть завещание, то наследство от нее никуда не денется. Конечно, ее могли очень настойчиво попросить им поделиться, во всяком случае, не продавать акции на сторону, но это был уже решаемый вопрос. Но вот того, что Лев Иванович изо всех сил старался увидеть в ее глазах – раскаяния, сожаления, да просто жалости к загубленному ей человеку, – в них не было. Как оказалось, предположения Льва Ивановича по поводу ее рассуждений и планов были совершенно верны, потому что Лариса насмешливо спросила довольно низким и хрипловатым голосом:

– Я полагаю, что вы адвокат? – и, не дожидаясь его ответа, продолжила: – Что? Воронье уже слетелось? Ну и чего хотят от меня ваши клиенты? – с усмешкой спросила она. – Чтобы я отказалась от акций в их пользу? Или продала за гроши? Так знайте, этого не будет!

– Здравствуйте, Лариса Петровна, – сказал Гуров, проходя и присаживаясь на стул. – Мы с вами уже встречались, но продолжалось это так недолго, что вы вряд ли меня запомнили, да и не познакомились мы тогда. Только я не адвокат, а полковник полиции, и зовут меня Лев Иванович Гуров.

– Вы занимались поисками убийцы моего мужа?

– Можно сказать и так. И сейчас я хочу продемонстрировать вам результаты моей работы. А чтобы не тратить время на долгие пересказы всего, что произошло, я предлагаю вам послушать одну запись. А вот потом, если у вас возникнут вопросы, я на них отвечу, а вы затем ответите на мои.

Она не стала возражать, и Лев Иванович, достав из кармана диктофон, предусмотрительно поставил его подальше от Ларисы, чтобы у нее не возникло искушения вскочить и разбить его. Из динамика раздался голос Григория Шалого, и едва она его услышала, как тут же согнулась и, упершись локтями в колени, спрятала лицо в ладони. Васильева прослушала запись, не проронив ни слова. А когда диктофон отключился, Гуров спросил:

– У вас есть ко мне вопросы?

Лариса только молча помотала головой, по-прежнему пряча лицо в ладонях.

– Я понимаю, что ничего нового, за исключением того, что Григорий собирался вас убить, а Николай Степанович не просто жив, а еще и воссоединился со своими родными, вы не услышали. Но тогда, как мы с вами и договаривались, у меня будут к вам вопросы. Вот вы узнали правду о Савельеве и поняли, что он и Волчара – два разных человека, таким образом, ненавидеть вам его было больше не за что, так зачем вы все-таки устроили это якобы похищение детей? Боялись, что родные Савельева рано или поздно все равно найдут его? Но он же вас очень любил. Неужели только из-за того, что делиться его деньгами не захотели?

– Да, не захотела! – Лариса резко подняла голову и взглянула Льву Ивановичу прямо в глаза. – Я с ним пять лет промучилась не для того, чтобы потом с кем-то и чем-то делиться.

Гуров взгляд не отвел, он просто покивал в такт своим мыслям, а Лариса даже представить себе не могла, что этими несколькими словами, перечеркнула все то хорошее, что Лев Иванович готов был для нее сделать. Но то чувство пусть и брезгливой жалости, которое она вызывала в Гурове после рассказа Григория, мигом улетучилось, едва сыщик взглянул в ее горящие ненавистью глаза. Больше Лев Иванович ни жалеть, ни щадить Васильеву не собирался.