Гусарская исповедь

Все вмиг воспрянуло, все двинулось вперед...

О муза, расскажи торжественный поход!

................................................

1808

* Приказ Кульнева накануне нападения, которое было назначено за два часа до рассвета. – Прим. Давыдова.

ЧИЖ И РОЗА

Басня

Дочь юная весны младой,

Румяна Роза расцветала

И утреннею красотой

Сердца невольно привлекала.

И Чижик Розу полюбил;

Он путь к красавице направил,

Кочующих друзей оставил

И день и ночь при Розе жил.

Качаясь на зеленой ветке,

Где ждал награды для себя,

Хорошенькой своей соседке

Он говорил: "Люблю тебя!"

"Уж многие любить клянутся,

Сказала Роза, – так, как ты;

Когда ж лишусь я красоты,

Где верные друзья найдутся?"

"Мне быть неверным? Никогда!

Поет любовник легкокрылый.

Напротив, страсть моя тогда

Еще усилится, друг милый!"

Амур тогда в саду летал:

Ему ль оставить это дело?

Он вдруг дыханье удержал

И все в природе охладело.

Бореи* свищут, прах метут;

Листочки Розы побледнели,

Зефиры, мотыльки взлетели,

И следу нет!.. А Чижик тут.

"Ах, если ты находишь счастье

В моей любви, – он говорил,

Утешься! Я люблю в ненастье,

Как в утро красное любил!"

Бог удивился не напрасно,

Он щедро наградил чету:

Удвоил Розы красоту,

И Чиж один любим был страстно.

Смысл басни, кажется, найден;

Его ты знаешь, друг мой милый:

Я – тот любовник легкокрылый,

Но как за верность награжден?

1808

*Борей- северный ветер или бог северного ветра. – Прим. ред.

ГРАФУ П. А. СТРОГАНОВУ

За чекмень, подаренный им мне во время войны 1810 года в Турции

Блаженной памяти мой предок Чингисхан,

Грабитель, озорник, с аршинными усами,

На ухарском коне, как вихрь перед громами,

В блестящем панцире влетал во вражий стан

И мощно рассекал татарскою рукою

Все, что противилось могущему герою.

Почтенный пращур мой, такой же грубиян,

Как дедушка его, нахальный Чингисхан,

В чекмене легоньком, среди мечей разящих,

Ордами управлял в полях, войной гремящих.

Я тем же пламенем, как Чингисхан, горю;

Как пращур мой Батый, готов на бранну прю.

Но мне ль, любезный граф, в французском одеянье

Явиться в авангард, как франту на гулянье,

Завязывать жабо, прическу поправлять

И усачам себя Линдором показать!

Потомка бедного ты пожалей Батыя

И за чекмень прими его стихи дурные!

1810

* * *

Как будто Диоген, с зажженным фонарем

Я по свету бродил, искавши человека,

И, сильно утвердясь в намеренье моем,

В столицах потерял я лучшую часть века.

Судей, подьячих я, сенаторов нашел,

Вельмож, министров, прокуроров,

Нашел людей я разных сборов

Фонарь мой все горел.

Но, встретившись с тобой, я вздрогнул, удивился

Фонарь упал из рук, но, ах!.. не погасился.

1810-е гг.

НАДПИСЬ К ПОРТРЕТУ КНЯЗЯ ПЕТРА ИВАНОВИЧА БАГРАТИОНА

Где Клии взять перо писать его дела?

У Славы из крыла.

1810-е гг.

ПЛЕМЯННИЦЕ

Любезная моя Аглая,

Я вижу ангела в тебе,

Который, с неба прилетая

С венцом блаженства на главе,

Принес в мое уединенье

Утехи, счастье жизни сей

И сладкой радости волненье

Сильней открыл в душе моей!

Любезная моя Аглая

Я вижу ангела в тебе!

Ах! как нам праздник сей приятен,

Он мил домашним и друзьям.

Хоть не роскошен и не знатен,

Зато в нем места нет льстецам.

Тебя здесь Дружба – угощает,

Веселость – на здоровье пьет,

Родство – с восторгом обнимает,

А Искренность – сей стих поет!

Любезная моя Аглая,

Я вижу ангела в тебе!

Но если счастием картины

Твое я сердце не прельстил,

Коль праздник сей тебе не мил,

Ты в этом первая причина!

Никто от радости рассудка не имел,

Ты только на себя вниманье обратила,

Я угостить тебя хотел,

А ты собой нас угостила!

Любезная моя Аглая,

Я вижу ангела в тебе!

Между 1809 и 1811

В АЛЬБОМ

На вьюке, в тороках, цевницу я таскаю,

Она и под локтем, она под головой;

Меж конских ног позабываю,

В пыли, на влаге дождевой...

Так мне ли ударять в разлаженные струны

И петь любовь, луну, кусты душистых роз?

Пусть загремят войны перуны,

Я в этой песне виртуоз!

1811

МОЯ ПЕСНЯ

Я на чердак переселился:

Жить выше, кажется, нельзя!

С швейцаром, с кучером простился

И повара лишился я.

Толпе заимодавцев знаю

И без швейцара дать ответ;

Я сам дверь важно отворяю

И говорю им: "Дома нет!"

В дни праздничные для катанья

Готов извозчик площадной,

И будуар мой, зала, спальня

Вместились в горнице одной.

Гостей искусно принимаю:

Глупцам – показываю дверь,

На стул один – друзей сажаю,

А миленькую... на постель.

Мои владенья необъятны:

В окрестностях столицы сей

Все мызы, где собранья знатны,

Где пир горой, толпа людей.

Мои все радости – в стакане,

Мой гардероб лежит в ряду,

Богатство – в часовом кармане,

А сад – в Таврическом саду.

Обжоры, пьяницы! хотите

Житье-бытье мое узнать?

Вы слух на песнь мою склоните

И мне старайтесь подражать.

Я завтрак сытный получаю

От друга, только что проснусь;

Обедать – в гости уезжаю,

А спать – без ужина ложусь.

О богачи! не говорите,

Что жизнь несчастлива моя.

Нахальству моему простите,

Что с вами равен счастьем я.

Я кой-как день переживаю

Богач роскошно год живет...

Чем кончится? И я встречаю,

Как миллионщик, новый год.

1811

1811-го ГОДУ

Толстой* молчит! – неужто пьян?

Неужто вновь закуролесил?

Нет, мой любезный грубиян

Туза бы Дризену отвесил.

Давно б о Дризене читал;

И битый исключен из списков

Так, видно, он не получал

Толстого ловких зубочистков.

Так, видно, мой Толстой не пьян.

1811