Гусарская сага (СИ)

- Хр-р-р... Хрясь... Хр-р-р... Хрясь - скрежетали лопаты о плотную глинистую землю.

Головинский отдал "Камчатку" своему вестовому Егору Мищенко, худому, как жердь, с

с горбатым носом и чёрными цыганскими глазами:

-Отведи лошадь коноводам и сам оставайся рядом с ней!

- Слушаюсь, ваше благородие! - козырнул Мищенко.

- Рядовой, дай мне лопату! - обратился Владимир к рыжеусому солдату второго эскадрона, только что закончившему копать окоп.

- Пожалуйста, ваше благородие! - тот протянул ему лопату.

Головинский с хрустом вонзил её в твёрдую землю.

- А вы, чё, ваше благородие, сами копать будете? - полюбопытствовал солдат, и от удивления его мохнатые брови поползли вверх.

- Да, сам! - коротко ответил Владимир.

- Бу-у-ум-ум-ум! Бу-ум-ум-ум! - вдруг затряслась и начала уходить из под ног земля.

Головинский от неожиданности вздрогнул. В животе стало холодеть...

- Ваше благородие, это чё такое? - прошептал побледневший рядовой.

- Наши батареи открыли огонь. - Стараясь быть спокойным, объяснил тому Владимир.

- Бу-ум-ум-ум! Бу-ум-ум-ум-ум... вновь затряслась земля.

В наступление на позиции Десятой кавалерийской дивизии пошли плотные колонны австрийцев. Орудия Третьего казачьего артиллерийского дивизиона сметали взводы и целые роты, но австрийцы упорно продвигались вперёд.

Головинский залёг в своём, так и незаконченном окопчике. Командовать ему было некем. Он выполнял команду Барбовича "Присматриваться".

Над головой что-то стало непрерывно жужжать:

- Взык, взык, взык, взык, взык....

- Ваше благородие, это чё? Чмели? - снова спросил Владимира рыжеусый солдат, лежащий совсем рядом в своём окопчике.

- Нет, гусар, это не шмели! Это австрийские пули летают. - Просто пояснил Головинский.

Рыжеусый вновь сильно побледнел.

Головинскому тоже стало не по себе :

- Вот одна такая может ударить меня в лоб и... Всё! Нет больше меня!

Подошла артиллерия Десятого армейского корпуса и тоже начала залпами бить по наступающим австрийским колоннам.

День стал серым. Солнца не было видно из-за грязных облаков пыли и сизого тумана пороховых газов.

Неожиданно стрельба стихла... И послышался крик:

- Бегут! Бегут! Бегут австрияки!

И тут же "запели" кавалерийские трубы "К коням", а затем последовало "Садись".

- Первый, второй, третий эскадрон догнать и уничтожить отступающего противника! - передали приказ командира полка.

Головинский встал и бросился бежать в лощину к коноводам. Там лицом к лицу столкнулся со своим вестовым:

- Мищенко, давай "Камчатку"! Где она?! - заорал Владимир.

- Дак вот она, со мной! - спокойно ответил вестовой.

Только сейчас Головинский увидел, что вестовой держал лошадь за поводья. Владимир махом прыгнул в седло и вместе с гусарами второго эскадрона выскочил на перепаханное снарядами поле.

Далеко впереди виднелись фигурки убегавших австрийских солдат в серо-голубых мундирах, спешивших скрыться в лесу.

- Эскадрон, шашки вон! Пики в руку! Справа по три, галопом, за мной ма-арш! - услышал Головинский крик Барбовича и сразу же увидел его самого, верхом на своём красавце "Тегеране", в саженях пяти от себя.

Лес стремительно приближался... Австрийцы вбегали в него и сразу же открывали беглый огонь по русским кавалеристам.

- Лес - это же западня! - вдруг понял Владимир.

И в это мгновение из-за высоких сосен ударил австрийский пулемёт. Хрипя, валились на землю кони. Вместе с ними падали гусары... Крики, проклятия, конское ржание...

- Назад! Отходим! На-за-ад! На-за-ад! - кричал Барбович.

Головинский резко повернул "Камчатку", ударил её в бока шпорами, и лошадь понесла его к

своим позициям.

В этой атаке Десятый гусарский Ингерманландский полк понёс первые потери.

Ранним утром следующего дня, после отпевания погибших полковым священником отцом Владимиром Копецким, они были похоронены в братской могиле на окраине деревни Бялогловы.

- Оказывается у войны нет никакой романтики, как я думал раньше. Война - это горечь потерь, смерть, страдания и кровь... - грустно думалось Головинскому.

Десятая кавалерийская дивизия выступила на Зборов.

На подходе к деревне Ярославице полки получили приказ генерал-лейтенанта Келлера:

- Остановиться и ждать дальнейших распоряжений.

Был замечательный летний день. В безоблачном голубом небе заливался жаворонок.

- О чём задумался, "Рубенс"? - к Владимиру на своей кобыле подъехал Виктор Эмних.

- Красиво вокруг и мирно, а вот на душе что-то у меня неспокойно. Я думаю, что...

Вдруг послышалось пение кавалерийских труб:

- Ту-ту-ту-ту-ту! Ту-ту-ту-ту-у-у!

- Слышишь играют "Все" и " В поход"? - встревоженно спросил Эмних, - давай, Головинский, удачи тебе! Я к своему взводу!

Владимир пришпорил свою "Камчатку". Десятый гусарский полк быстро выстроился в развёрнутый фронт и галопом помчался вперёд. На его левом фланге неслись уланы Десятого Одесского полка. Ржание и хрип лошадей, топот тысяч подков... Впереди себя Головинский видел спину командира второго эскадрона ротмистра Барбовича...