Гусарские страсти эпохи застоя

- Слыхал? - спросил Никита.

- А то нет! Значит, верно, ты говорил, что-то тут нечисто! Так вот зачем он нас звал! Порешить нас хотел! Кто интересно убит? - забормотал вмиг протрезвевший Ребус.

- Что делаем? - задумчиво задал вопрос сам себе Ромашкин.

- Бежим! - рявкнул Шкребус и потянул приятеля вниз к выходу.

Офицеры невольно присели и осторожно выглянули вверх, затем подбежали к двери, открыли ее и заглянули сквозь перила вверх. Через секунды они очутились опять на улице и возбужденно дышали, вытирая внезапно хлынувший пот по лицу. Шкребус закурил. Он что-то хотел спросить у лейтенанта, но в эту секунду с треском распахнулась дверь, и на парапет вылетел сержант, дежурный по роте и помчался мимо них, прыгая через четыре ступеньки, с диким воплем, и ужасом в глазах, промчался сержант - дежурный...

Выпучив глаза, он проорал:

- Начальник штаба застрелился!

С диким воплем, он помчался дальше, через плац, в штаб полка. Шкребус перекрестился:

- Свят, свят! Миновала беда.

- А я, как чувствовал лихо! Удержал тебя, от посещения роты! Валяться бы, тебе Глобус в оружейке, с дыркой в башке! - воскликнул Ромашкин. - Ты мой должник. С тебя кабак!

Шкребус кивнул в знак согласия, и оба направились в роту, посмотреть, что произошло, нет ли там кого убитого из приятелей, возле Давыденко.

- Что-то с трупами перебор, для такого маленького гарнизона, как наш, произнес Сергей и продолжил:

- Надеюсь, что закончилась война на любовном фронте. Не то если все рогоносцы начнут стрелять соперников, полк останется без своих лучших людей!

Никита подозрительно посмотрел на сослуживца:

- А что, есть еще, у кого повод по тебе пострелять?

- Конечно! Я что хуже других?!

- Тогда неделю посиди дома, заболей. Я бы так и поступил на твоем месте, - посоветовал Ромашкин.

- Точно! Сегодня напьюсь и на службу завтра не выйду. А если что, на тебя свалю, замполит посоветовал!

- Сволочь! - беззлобно произнес Никита и пошел в казарму своей роты.

Шкребус поплелся сзади, пыхтел и, кряхтел от напряжения.

В казарме стоял устойчивый запах пороховой гари. Ромашкин осторожно заглянул в темный коридор и ничего не увидел. Стоял полумрак и относительная тишина, прерываемая храпами и всхлипами спящих солдат. "Умаялись, из пушки пали - не разбудишь" - подумал Никита.

Дневальный по роте испуганно выглядывал из двери туалета и делал какие-то странные знаки. Ромашкин и Глобус быстро пересекли коридор и очутились возле бойца.

- Что случилось? - спросил сурово Шкребус. Задал он свой вопрос со всей серьезностью, на какую способен был в данный момент. Но Ромашкина эта суровость рассмешила. Он громко рассмеялся и неудержимо захохотал. Остановиться никак не получалось. Нервы.... Глобус пихнул его в бок и вновь начал расспросы солдата, но тот только мычал и от страха тараторил по-узбекски быстро и громко, при этом жестикулируя.

- Заткни фонтан, обезьяна! - рявкнул Глобус. - Иди мой сортир, и не высовывай оттуда физиономию, пока я не позову!

- Это не свидетель, и не очевидец! - произнес, усмехнувшись, Никита. Как в анекдоте про пленного киргиза. "Немецкая разведка поймала нашего бойца в плен. Оказался киргиз. Притащили, начали допрашивать. Он плачет, лопочет, что-то объясняет. Переводчик ему по-русски вопрос, он подробный ответ, но на непонятном языке. Дали по морде, а он еще активнее сотрудничает, но ни черта не разберешь, что говорит. Бились с ним, бились, без толку. Обрезали ему шинель по пояс, на плечи плакат: "Вам не вояка, нам не язык" и отправили обратно в наши окопы".

- Замполит, ты что националист-антисоветчик? - ухмыльнулся Глобус.

- Нет, реалист и скептик.

- Циничная сволочь! Возле трупа товарища травишь анекдоты.

- А что, разве лучше, что бы этот товарищ над нашими трупами веселился? Да я радуюсь жизни! Дай хоть чуть насладиться удачей. Сейчас набегут начальники и начнут нас пороть, как худых свиней. Поэтому не мешай, вначале лицезреем, после будем докладывать руководству обстановку.

Подошли поближе к решетке и заглянули внутрь. Автомат лежал в стороне в ногах, а сам Мирон лежал на опрокинутом стуле. Кровь растеклась от головы тонкой струйкой и собиралась в небольшую лужицу.

- Давай отойдем, а то еще нас приплетут к этому делу! - произнес, испугавшись, Глобус.

- Ладно, пойдем звонить! - согласился Никита.

Ромашкин снял трубку и дозвонился дежурному по полку, сообщил о происшествии. Глобус разбудил посыльных и отправил одного за ротным, другого за остальными офицерами.

Первым примчался Недумающих. Он с порога принялся верещать, путаясь в словах и окончаниях, проглатывая звуки, и, в конце концов, фразы совсем потеряли смысл. Что с него возьмешь? Контуженный. Неделю пробыл на войне, шандарахнуло по голове, теперь с ним мучайся. Незнающий, Непомнящий, Неслышащий и тому подобное. И все клички верны.

Комбат, Рахимов, командир полка и остальное начальство, появилось практически одновременно, набежали со всех сторон из разных калиток. Алсынбабаев, обычно ругающий офицеров за использование проломов в заборе, в этот раз сам проскочил через него.