М а й я Л ь в о в н а. Не только в «Известиях». И в «Новом мире». Но какое это имеет значение. Кстати, Василиса Федоровна, вы помните эту статью — «Жизнь школы и школа жизни»? Она все-таки пойдет. Нашелся смелый редактор… Нет, в нашей школе это психологически невозможно. Невозможно!
В а с и л и с а Ф е д о р о в н а
М а й я Л ь в о в н а. Про какую это спецшколу рассказывали на городском активе, что там девятиклассник шарил в раздевалке по карманам?
В а с и л и с а Ф е д о р о в н а. Как раз в пятьдесят седьмой. Он прятал свои папиросы в карманы пальто девочек, потому что у девочек насчет папирос карманы не проверяли. А в нашей школе — нет. Нет! Рада была бы вам помочь — но нет… Разрешите, товарищ Тютчева
М а й я Л ь в о в н а
Из «Недели» мне не звонили?.. Если позвонят из «Недели» — я у них сегодня буду, у меня есть для них предложение… Нет, домой не сразу. Я еще заеду в пятьдесят седьмую школу. Там, кажется, возникает интересный материал.
Мама, цыплята есть полупотрошенные… По рубль семьдесят пять… Хорошо.
П о ж и л о й у ч и т е л ь. …Мы живем по соседству. Я как-то захожу к нему и застаю картину. Вот, вообразите себе: квадратный стол, с одной стороны Василий Васильевич обедает, а с трех сторон — три ученика: пятого класса, седьмого и, представьте, выпускник. Вы знаете его, в прошлом году кончил, на физтехе срезался… У него еще брат в шестом… Кузнецов!.. Всем роздал задания, все пишут. А Василий Васильевич ест суп, изволите видеть, с клецками и с полным ртом дает указания. А тут еще сын вьется, шестилетний бутуз, и задает такие философские вопросы.
М о л о д а я у ч и т е л ь н и ц а. Молодец! Поставил халтуру на поток.
П е р в а я у ч и т е л ь н и ц а. Конечно. Два с полтиной на три — по Малинину-Буренину — семь с полтиной. Не пыльно!
П е р в ы й у ч и т е л ь. Хорошо еще, стол квадратный. А представьте себе шестиугольный или там овальный…
М а й я Л ь в о в н а. Товарищи, в буфете цыплята полупотрошенные. По рубль семьдесят пять. И будут сосиски.
М а р г а р и т а С т е п а н о в н а. Она уже успела.
М а й я Л ь в о в н а. Нонна Владимировна, пятьдесят седьмая школа была в Муранове одновременно с вами?
Н о н н а В л а д и м и р о в н а. Да, мы повстречались уже в вестибюле. А что?
М а й я Л ь в о в н а. Кто-то из пятьдесят седьмой школы украл перо Тютчева.
Н о н н а В л а д и м и р о в н а. Ой-ей-ей, какая неприятность! Но с ними же был педагог.
М а й я Л ь в о в н а. И тем не менее.
Н о н н а В л а д и м и р о в н а. И как же это обнаружили?
М а й я Л ь в о в н а. Что значит «как»? Было перо — и нет пера.
П е р в а я у ч и т е л ь н и ц а. Вы знаете, с перьями творится что-то невероятное. Когда писали вставочками, никто их не брал. А сейчас разрешили самописки, и это какой-то ужас — меняются, теряют колпачки, тащат друг у друга.