Гуситские войны (Великая крестьянская война XV века в Чехии)

При въезде в Базель чешское посольство было встречено огромными массами народа. С первых дней пребывания в Базеле члены посольства не ограничивались выступлениями перед «отцами» собора, они произносили [268] проповеди перед жителями города. При этом Прокоп и другие чешские проповедники совершали богослужение и выступали на немецком языке. Это нарушало все расчёты собора, который попытался было запретить чехам выступать перед народом. Гуситы отвергли это ограничение. Потребовалось специальное постановление базельских властей, угрожавшее смертной казнью всем немцам, слушающим «еретические» проповеди. Но изолировать послов всё же было невозможно. Вскоре в собор стали поступать жалобы католического духовенства, что даже простые конюхи из прислуги чехов проповедовали учение Гуса среди городской бедноты. Так представители восставшего чешского народа стремились использовать каждую возможность, чтобы довести до широких масс за пределами их родины слово правды о своём учении и о своей многолетней борьбе.

На соборе при рассмотрении гуситских взглядов каждая пражская статья обсуждалась отдельно. Микулаш из Пельгржимова в своём выступлении защищал гуситское учение о необходимости наказания смертных грехов. Пэйн выступил в защиту конфискации церковных земель и имущества крупных феодалов. Ольдржих из Знойма развивал мысль о недопустимости какого-либо стеснения свободы проповеди. Наконец, причащение под двумя видами отстаивал Ян из Рокицан. В развернувшихся прениях участвовали и другие члены посольства; всеобщее внимание и интерес привлекали выступления Прокопа.

В ходе работы собора гуситские представители не только проявили энтузиазм и веру в правоту своего дела, но и продемонстрировали перед всем миром глубину своих знаний и эрудицию. Многие из них специально добивались и получили право пользоваться местными библиотеками. Дискуссия с гуситами продолжалась с января по апрель 1433 года.

На соборе в полной мере выявились наряду со строгостью и непримиримостью таборитских проповедников и Прокопа колебания и соглашательство вождей чашников. Наиболее ярким представителем этой внешне компромиссной, а в сущности предательской группы был Ян из Рокицан.

Затянувшиеся переговоры не привели к определённым результатам. Собор ставил основным условием соглашения признание непогрешимости католической церкви, [269] требовал покорности и раскаяния, не допускал ссылок на библию, приводимых гуситами в защиту своих взглядов, не разрешал никаких отступлений от католических догматов. В конце концов собор решил отправить в Чехию своих уполномоченных для переговоров на месте. Таким образом, в апреле 1433 года стало ясно, что собор фактически не хочет примирения, а ждёт односторонней капитуляции со стороны чехов и рассчитывает при этом на врагов народа внутри самой Чехии. В такой обстановке дальнейшее пребывание посольства в Базеле становилось бесцельным.

Если чешскую делегацию при въезде в Базель встречало множество народа, то ещё большие толпы провожали её при отъезде (в середине апреля 1433 года). С бессильной яростью смотрели на это отцы собора, вынужденные скрывать под личиной притворного доброжелательства свои истинные чувства. Не добившись победы ни в открытых боях, ни в дипломатических переговорах, феодально-католическая реакция возлагала теперь все надежды на предателей и изменников среди самих гуситов.

Чешские послы прибыли в Прагу 8 мая. Вскоре после них приехали уполномоченные собора во главе с епископами Филибером Кутаисским и Петром Аугсбургским. Кроме них было послано несколько крупных католических теологов, среди них испанский богослов Иоанн Паломар. Паны-чашники и богатая верхушка бюргеров Праги встречали послов собора очень доброжелательно. Начались взаимные визиты, которые послы собора сразу же постарались использовать для агитации за подчинение католической церкви, против таборитов и их вождей. С первых же дней делегаты собора начали плести чёрную паутину интриг, стремясь выявить и использовать своих тайных сторонников среди чехов. Паломар завязал явные и тайные сношения с идеологами чашников — пражскими магистрами, с предателями из «сирот» и таборитов, а также с охвостьем недобитого католического лагеря, которое, чувствуя благоприятную обстановку, снова стало поднимать голову.

В это трудное время всё громче звучал голос лучших сынов чешского народа, предупреждавший об опасности, надвигавшейся на страну. В Новом Пражском городе большим успехом пользовались проповеди друга пламенного трибуна пражского плебса Яна Желивского, Якуба [270] Влка, который разоблачал подрывную деятельность послов собора. Влк указывал, что цель собора — не заключение мира, а увеличение вражды, самих же представителей собора называл «сеятелями яда». Опасность понимали и вожди таборитов, в том числе Прокоп Великий. Но они не могли найти выхода из создавшегося положения, да и объективная действительность не давала такого выхода.