Гусман де Альфараче. Часть первая

Прошло несколько дней. Доридо не терпелось побеседовать наедине со своей дамой, хотя это казалось ему недостижимым. Но всесильная любовь, для которой нет ничего невозможного, указала юноше выход и подсказала способ осуществить его мечту. К одной из стен дома, где жила Клориния, примыкала со стороны улицы полуразрушенная древняя стена, и в этой стене, против окна Клоринии, было отверстие, заложенное камнем, который легко вынимался.

Девушка нередко глядела через это отверстие, словно в потайное окошко, на прохожих, оставаясь для них невидимой. Доридо также знал о нем, ибо не раз видел там даму своего сердца. Юноша решил, что лучшего способа поговорить с возлюбленной ему не найти. Он призвал Шинтилу и, прося ее помощи, сказал: «Раз судьба послала в вашем лице пособницу моей любви, я не колеблясь отдаю себя в ваши руки и верю, что преданность побудит вас сделать все возможное, дабы услужить госпоже и доставить счастье мне, ее возлюбленному. Знайте же, что с тех пор, как я отдал сердце Клоринии, владычице моих помыслов и самой жизни, единственной наградой мне были несколько благосклонных взоров, в коих она выразила свои чувства. До сих пор случай не благоприятствовал нам, но чем больше преград, тем жарче разгорается страсть; запреты лишь подстегивают наши желания. Нынче у меня появилась мысль, как при вашем содействии осуществить один невинный замысел.

Вы знаете об отверстии в стене против окна Клоринии. Оно станет местом, а вы — орудием моего блаженства. Передайте Клоринии, что я заклинаю ее внять моей мольбе, а если она из робости будет отказываться, постарайтесь все же убедить ее, чтобы нынешней ночью, когда на землю спустится мрак и в доме все уснут, она согласилась поговорить со мной через это отверстие; большего я не прошу и не желаю».

Шинтила сочла это делом нетрудным и вполне безопасным. Она обнадежила Доридо, пообещав ему свою помощь. Слово она сдержала и вскоре сообщила юноше, в котором часу он должен явиться и какой знак ему подадут из окна.

Настала ночь. Не желая быть узнанным, Доридо переоделся и, придя на условное место, стал ждать. Когда все в доме затихло, Шинтила открыла окно, как бы для того, чтобы выплеснуть воду. Доридо уже взобрался на разрушенную стену и, узнав Шинтилу, сказал: «Я здесь». Служанка велела ему подождать еще, закрыла окно и ушла.

Сердце юноши прыгало в груди так сильно, словно хотело выскочить на волю; сгорая от пылких желаний, страшась помех своему блаженству, он в тревоге думал над тем, что скажет возлюбленной. Поглощенный этими мыслями, Доридо, однако, не сводил глаз с отверстия, полуприкрытого камнем. Он видел, как Клориния беседовала с родителями, потом с Шинтилой, как перешла в другую комнату, и, наконец, когда родители удалились на покой, как направилась она к условному месту и, застыдясь, чуть не убежала прочь, но, уступив настояниям Шинтилы, подошла к отверстию.

Когда влюбленные очутились рядом, Доридо в смятении забыл все, что намеревался сказать, и как бы потерял дар речи; Клориния тоже дрожала от волнения; долго ни один из них не решался ободрить другого хотя бы словом. Но мало-помалу лед, сковавший их язык, растаял, и влюбленные произнесли несколько приветственных фраз.

Доридо попросил Клоринию дать ему руку, она с радостью исполнила просьбу. Он всего только и мог, что осыпать эту ручку поцелуями и прижать ее к своему лицу, не отрывая от нее уст. Затем, протянув свою руку, он дотронулся до лица Клоринии — узкое отверстие не позволяло иных ласк. Так простояли они довольно долго. Когда беседовали руки, уста безмолвствовали, ибо одно мешало другому.

Служанка торопила влюбленных, чтобы их не застигли. Наконец Доридо в нежных выражениях попросил Клоринию выйти и на следующую ночь в тот же час, дабы он снова мог насладиться таким блаженством. Девушка обещала, и они расстались, оба чрезвычайно довольные, особливо Доридо, который был на седьмом небе от счастья. Он пошел домой, желая, чтобы поскорей миновала эта ночь и следующий день. Дома он не находил себе покоя: когда сидел, ему хотелось встать, когда вставал, тянуло прилечь, но лежать он тоже не мог, а все прохаживался взад и вперед, полный нетерпеливой страсти.

Так промаялся он до вечера и назначенного часа, считая минуты и кляня время за медлительность. Явившись на прежнее место, он стал дожидаться условного знака в нише бывших ворот древней стены, поблизости от окна Клоринии. Он уже готовился подняться по стене к отверстию, как вдруг заметил двух кавалеров, чьи дамы жили на этой же улице; они прогуливались в надежде, что Доридо уйдет и они смогут встретиться со своими возлюбленными.