Гусман де Альфараче. Часть вторая

Каждая четверть бараньей туши, купленная моей кухаркой, превращалась из четверти в одну пятую, причем неукоснительно исчезала почечная часть; она говорила, что лучший кусок, по обету, жертвовала святому Зоилу Блаженному[150], почему мне так ни разу и не удалось его отведать. Зато любезный ее сердцу студентик, как видно, не страдал от избытка благочестия и постов не соблюдал. Ему не было отказа ни в какой пище, от всего он получал изрядную долю, а подчас и все блюдо целиком. В таковых случаях она говорила: «Да ведь я мясо вот здесь положила, оно лежало вот на этом самом месте, вот тут; верно, кошка съела», — и всякий раз находила отговорки и предлоги, чтобы скрыть недостачу.

А попробуйте ей помешать или чем-нибудь воспрепятствовать! Попробуйте вымолвить хоть словечко наперекор! Во всем околотке не найдется дома, лавки, харчевни или пекарни, где ваше житие и деяния не стали бы предметом толков и пересудов: все кругом заговорят, что вы человек никудышный, неуживчивый, ничтожество, скупердяй, брюзга, что вы ходите в курятник считать яйца и щупать кур, что вы снимаете и прячете жир с бульона, что вы привязываете за веревочку сало, которое варится в супе, а потом вынимаете и назавтра снова кладете в кастрюлю, чтобы хватило на целую неделю. А если ваша кухарка от вас уйдет и вы захотите нанять другую, ничего у вас не получится, и вы будете сами варить себе суп: ни одна женщина не пойдет к вам в услужение, пока не наведет справки, а ее уведомят обо всем, что говорила о вас ваша прежняя стряпуха и почему от вас ушла. Кто хочет пользоваться их услугами, должен безропотно сносить любую выходку, ни в чем им не перечить, исполнять все прихоти, а они все равно будут недовольны.

Еще до женитьбы я как-то раз нанял себе кухарку; она оказалась грязнухой и лентяйкой, прислуживать не умела и к тому же любила выпить; я на третий же день ее отпустил и взял другую; эта только что оправилась от болезни и, не проработав у меня двух дней, снова слегла; пришлось отправить ее в больницу. Тогда ко мне привели третью; эта оказалась отпетой воровкой; помню, я приказал ей сварить кролика; она разрезала кролика на части, сварила в кастрюле, а на стол подала только голову да потроха, остальное же исчезло неведомо куда. После этой наглой выходки я и дня не стал держать ее у себя: наутро же уволил. Когда соседи увидели, что за шесть дней я переменил трех кухарок и каждая, покидая мой дом, плакала и ругалась, обо мне пошли нехорошие слухи, меня стали обвинять во всех смертных грехах, и больше трех недель я ходил обедать в харчевню; наслушавшись сплетен, ни одна женщина не хотела поступать ко мне в услужение. Наконец кто-то из приятелей привел ко мне новую стряпуху, которая оказалась хуже всех прежних: она гуляла со всем околотком, так что вокруг нее постоянно вился целый рой поклонников. Я хотел тотчас же отправить ее восвояси, но побоялся соседей. Я не шучу; уволить эту бабу я не решился и предпочел отказаться от квартиры и переехать в другую часть города, а пока потерпеть.

Когда вы дома, им необходимо уйти по своим делам; когда вы уходите, они расположены сидеть дома. Когда им нечего делать, они просят купить кудели и поставить прялку; купишь им кудель и прялку, они будут повсюду жаловаться, что вы жмот и жадина; словом, что бы они ни делали, все неспроста.

Впрочем, подозревать подозревайте, а худого не подумайте. Если и бывают кухарки, ведущие себя столь недостойно, то исключительно среди тех, которые обслуживают студентов. Остальные же ни за что не спутаются с лакеем или конюхом, ни одна не украдет ни полушки, хоть вы рассыпьте деньги по всему полу. Не то чтобы я не мог терпеть в своем доме воровство и распутство, — хотя и этого не следует допускать, — а досадно было, что они старались меня одурачить и сбить с толку, прикрывая свои проделки лживыми увертками и слезами; видя воочию воровство и обман, я вынужден был притворяться, будто верю, что все у них честно и благородно; это-то более всего меня и бесило.

Да, немало приходится терпеть от служанок любого возраста; неизвестно, что хуже — старухи или молодые. Если столько муки приходится принимать от одной, что же должен выстрадать несчастный, которому приходится держать сразу двух? Счастливец, кто может жить без служанок или обойтись самым малым их числом. Известно, что чем больше слуг, тем меньше проку. Впрочем, спешу заверить, что все вышесказанное никак не относится к моей почтенной кухарке, сеньоре Эрнандес, которая слышит мои речи. И я и все знают, что женщина она почтенная и не будет на меня сердиться, особенно если я поднесу ей стаканчик.

Итак, я определился в пансион, чтобы не связываться с кухарками. А недостачу в пище пополнял из собственных припасов, которые хранил у себя в комнате; благодаря: этому я мог продержаться до конца курса, добавляя к рациону по мере необходимости. Хозяин любезно разрешал нам время от времени зажарить на кухне хороший кусок жирной свинины, если его приглашали принять участие в трапезе, и так угощался за счет своих питомцев не менее четырех раз в неделю.