Гусман де Альфараче. Часть вторая

Иная сеньора притаится у окна, а ее супруг у дверей, и оба высматривают, что делается у соседей, кто вышел от них тайком на рассвете, кто вошел в полночь, что внесли, что вынесли, — и все из одного лишь праздного любопытства или чтобы утвердиться в подозрениях и догадаться о том, чего, может, и не бывало. Брат, сестра, бросьте это занятие, и да поможет бог и невинному и виноватому! Возможно, соседка ваша и не думала грешить, а уж вы-то наверняка взяли на душу грех. Что тебе до ее жизни и смерти, до того, кто к ней входит и от нее выходит? Что ты выгадаешь или получишь от проведенной без сна ночи? Разве от ее бесчестья тебе прибудет чести? Или все это тебе в утеху? Ведь предложи она тебе провести бессонную ночь для ее блага, ты бы отказалась, да и она не стала бы никому оказывать такие услуги. Если бы шайка разбойников готовилась напасть на ее дом и тебя просили бы покараулить, ты бы непременно сказала, что не успеваешь и за своим домом присмотреть, пусть сами обходятся, как умеют, а ты не хочешь схватить насморк и жертвовать своим здоровьем. Как же так? Ты не согласна потратить и четверти часа, чтобы сотворить приятельнице добро и оказать любезность, а ради того, чтобы уличить ее в грехе, тебе не жаль и целой ночи? Видишь сама, что поступаешь дурно? Ведь всякому ясно, что лучше лечь спать пораньше, да хорошенько смотреть за своим домом и оставить ближних в покое. Неужто тебе хочется принять на себя грех, который, может статься, вовсе не отягощает совесть твоей соседки? Она спасется, а ты себя погубишь.

Пусть тот, кому охота, кидает на зеленый стол свое добро; мне-то какое дело, выиграет он или проиграет? Это его, а не моя забота! А любишь смотреть на чужую игру, так будь беспристрастен, если сможешь; да нет, где тебе, ведь ты таков же, как и я. Тогда лучше вступи в игру сам и не наблюдай с такой страстью за другими. Кто играет и стремится к выигрышу, тот участвует в битве двух или четырех умов. Полагаясь на свои силы, ты ставишь на карту имущество, стараешься уберечь его от противника, предаешься игре всей душой, стремишься отнять у другого его деньги, как и он стремится отнять у тебя твои. В этом есть смысл и резон. Но чтобы одно глазенье доводило человека до потери разума, — согласись, что я прав, называя это безрассудством.

По прошествии времени, однако, игорное море разволновалось, деньги стало бросать то к одному, то к другому берегу, страсти разгорелись, карточное судно дало крен, и один из игроков пошел ко дну, потеряв разом более ста эскудо. Это был тот, возле которого я сидел. Я расстроился чуть ли не больше его самого, словно это я принес ему несчастье и виновен в проигрыше; мне было его жаль; все остальное его имущество, возможно, не достигало потерянной суммы.

Есть лишь два рода карточной игры: ради наживы или для развлечения. Если ради наживы, то тут нечего возразить; кто пускается на такое дело, уподобляется пирату в море: уж тогда кто кого! Пусть каждый оснастит свой корабль, как умеет, и держит ухо востро! Иные годами бороздят океан под черным флагом, пока не наступит долгожданный день и им не достанется богатая добыча.

Играть же для развлечения подходит только для тех, кто изображен на картах, а нарисованы на них короли, всадники и валеты. Ниже их нет ни одной фигуры вплоть до самого туза. Это значит, что играть для препровождения времени должны только короли, рыцари и солдаты, а купцам, мастеровым, судейским и монахам играть не пристало, ибо это не их ума дело. Тузы указывают, что между валетом, то есть солдатом, и тузом, то есть последней картой[90], располагается всякая мелкая шушера, из чего следует, что, помимо лиц, указанных выше, в карты играют только ослы, которых надо хорошенько оттузить.

В числе таковых оказался и мой подопечный, проиграв деньги, может быть, ему и не принадлежавшие и которые ему не из чего было вернуть. Я не сторонник строгостей и вовсе не хочу ввести запрет на благородные развлечения. Можно ли назвать игроком того, кто забавы ради возьмет в руки карты разок-другой за год? Это не обременит его лишней заботой и не пробудит алчности. А впрочем, по мне, так нельзя сесть за карты и не стараться изо всех сил выиграть — пусть хоть булавку у жены или сына.

Даже когда мы играем не на деньги, все равно: игра идет на то, кто сметливей и искусней, и никто не желает победы другому. Мой игрок, о котором я говорил, был постояльцем нашей харчевни. Выигрыш поделили между его товарищем и болонцем. Они условились продолжать игру после ужина и разошлись кто куда, а проигравший пошел разжиться где-нибудь деньгами.