Гувернантка

Он представил себе ее белокожее, стройное тело, сильное и гибкое тело балерины… «Как она обрадуется мне! Бедняжка любит меня без памяти», — подумал он, хотя хорошо теперь знал, что обожание Анны ничто по сравнению с взглядом зеленых глаз Софи. «Неужели это пришло?» — спрашивал он себя. После смерти жены князь ни разу не испытывал глубокой привязанности ни к одной женщине. Он любил свою жену. Она была красива, благородна и добра. В ней сочетались качества, которые отвечали его вкусу. Он предпочитал не вспоминать о том, что супруга никогда не заставляла бурлить его кровь, как это бывает при страстной любви. Но вместе с ее смертью, умерла и частица его души.

«Я не женюсь опять, — говорил он себе, — не приведу детям мачеху, не приму заботу и уют от той, которую не смогу полюбить всем сердцем».

Анна Егоровна заполнила ту часть его жизни, которую требовало мужское начало. Он привык к ней, но его чувство никогда не заходило слишком глубоко. Из Анны бы вышла подходящая жена.

Она любила свет и слыла одной из самых очаровательных женщин столицы, а благодаря его щедрости имела едва ли не лучший выезд в городе, чем вызывала зависть петербургского высшего общества. Решись он жениться на ней, его влияния хватило бы, чтобы заставить свет принять ее. Но брак? Если не считать желания иметь сына и женщину близкую ему по духу, это была тема, к которой он испытывал отвращение.

Князь несколько раз глубоко вздохнул.

— Быстрее, Федор, быстрее! Ты там, часом, не заснул?

— Лошади и так летят, что есть мочи, барин! — крикнул в ответ кучер.

Давеча князю пришлось принять срочное решение. И сам он отлично понимал, что творится у него на душе. Его сжигало желание сжать в объятиях маленькую англичанку, завладевшую его умом и сердцем с того самого дня, как он впервые увидел ее.

Князь не мог понять, почему это случилось. Ее нельзя назвать красавицей, если не считать прекрасных зеленых глаз, стройного тела и нежной кожи. Но разве этого нет у других женщин? Ведь недаром говорят, что Россия страна настоящих красавиц. Но за внешними, сдержанностью и спокойствием он ощущал глубину и скрытую чувственность ее натуры. Ощущал не осознаваемую ею самой, страстность и пылкость. Князь почувствовал, как Софи затрепетала от его поцелуя. Но воспитание не позволило ей выдать своих чувств. Он с трудом сдержался, чтобы не впиться в эти мягкие, чувственные губы.

Поэтому он принял решение. Он едет к Анне. В ее объятиях он забудет свою любовь к гувернантке, а позже, избавившись от наваждения, вернется в Обухово, спокойным и трезвомыслящим.

Князь приложил руку к нагрудному карману сюртука с увядшим стебельком лесного ландыша. «Так и наша любовь, — подумал он, — расцвела, и увяла незамеченной».

В будуаре Анны Егоровны царил полумрак. Красавица сидела в прозрачной сорочке, расчесывая гребнем гладкие темные волосы. Откинувшись на медвежью шкуру, позади нее полулежал князь. Из-под его расстегнутой рубахи виднелась сильная, мускулистая грудь.

Князь молчал.

Нега и тепло роскоши окружали их. В такие мгновения для Анны ничего больше не существовало. Продолжая расчесывать волосы, она вспоминала минуты любви. С каким отчаянием ласкал ее князь, с каким самозабвением… словно любил в первый раз… или в последний. Но это была не любовь, и женщина это знала.

— Вы изменились, — тихо произнесла она. — Вы очень изменились за последние два месяца. О, вы, как всегда, щедры, но я так мало вас вижу! — Анна Егоровна поднялась. Темные волосы, отливающие волшебным сиянием при свете канделябра, спадали на плечи. — Ведь я права? — Она гибким движением кошки свернулась у ног князя. Князь рассеянно погладил рукой ее волосы.

— Я меняюсь, вы меняетесь, мы все меняемся. Жизнь течет. Это не река на картине. Наши чувства также меняются.

— Вы так говорите, чтобы заставить меня молчать. О, Петр, я так вас люблю! Я готова умереть за вас.

— Я не прошу таких жертв, — резко отозвался князь, застегивая рубашку. В его глазах полыхнула свирепость почуявшего опасность медведя.

— Когда-нибудь, я стану стара для танцев, — вздохнула Анна Егоровна. — Век балерины короток.

— Когда, придет такое время, можете быть покойны, я о вас позабочусь.

— К этому времени я хотела бы быть такой, как все женщины… заботиться о вас… и сыне… нашем сыне…

— То, о чем вы просите, невозможно, вы знаете. Я никогда больше не женюсь. Мы с самого начала оговорили условия. И, по-моему, они вас устраивали.

— У меня не было выбора, — грустно отозвалась Анна Егоровна.

— О, Анна, не мучайте меня! — воскликнул князь.