Гувернантка для герцога

— Справа по борту вражеское судно! О-ля-ля, это еще та штучка!

— Дайте мне. — Алекс завладела телескопом и заглянула в него.

Как только ей удалось настроить прибор, она рассмотрела леди так отчетливо, как если бы их разделяло несколько дюймов. У женщины были золотистые волосы, уложенные в высокую элегантную прическу. Платье было из темно-фиолетового атласа, перчатки — до локтей и в тон ему. На шее сверкали драгоценности.

Дейзи перегнулась через подоконник.

— Она красивая…

— Осторожней, Дейзи, — буркнула Розамунда. — А то Миллисент еще подхватит сифилис.

Алекс была в ужасе.

— Вам нельзя говорить на такие темы, — шепотом произнесла она. — Вам даже знать об этом не положено!

— Мне удалось избавиться от всех гувернанток, меня выгнали из трех школ, но это не означает, что я совсем необразованная — Розамунда улыбнулась. — Да вы и сами говорили, что в десять лет уже можно пойти в юнги.

Снизу, с улицы, донесся низкий мужской голос. Чейз ворковал, соблазняя. Слов Алекс не разобрала, но отлично поняла, в чем заключаются намерения обольстителя.

Ее возмущению не было предела. Мерзавец!

Как он смеет выгуливать своих любовниц на глазах у невинных детей?

— Все, достаточно. — Алекс закрыла телескоп. — Давайте в постель, обе.

Девочки стали упрашивать:

— Не сейчас. Еще немного понаблюдаем.

— Отложим до следующего вечера. — Алекс решила отвести их в спальню. — Я не могу позволить вам…

На улице послышалось хихиканье.

Она поежилась от этого звука.

— Это просто невозможно! Давайте-ка в постель.

— Нет! — Дейзи решительно остановилась. — Мы пираты или нет? Пираты не отступают.

Чейз попытался высвободиться из объятий леди Чотон. Сегодня она выпила не один лишний бокал шампанского, поэтому ее объятия были откровенно фамильярными, при полном отсутствии достоинства.

— Я, — проговорила леди Чотон хриплым голосом, — собираюсь вытворять самые порочные штуки с тобой. Всю… эту… ночь!

— Всю ночь?

— Да!

Чейз вздохнул. Она не нужна была ему на всю ночь. Его планы касались только нескольких часов.

Но все шло не так, как ему хотелось.

Безусловно. Уинифред Чотон была красавицей. Вот уже несколько лет они флиртовали друг с другом на балах и светских приемах, и оттого чувственное напряжение между ними неуклонно нарастало. Однако он удерживался от прямых авансов. Поразмышляв над таким положением дел. Чейз предположил — и это вселяло в него некоторое беспокойство, — что он приберегал ее для какого-то особого случая. Или на случай острой нужды, как сейчас. Ему давно уже не доводилось испытывать такую отчаянную потребность в хорошей, жесткой схватке на любовном ложе. Однако в данную минуту Чейз был готов отказаться от своих намерений. У него не было настроения по разным причинам.

Нет! По одной причине.

Маленькой причине, если подумать. Той самой, с черными волосами, чьи глаза вмещают космическое пространство. Той самой причине, которая обладала нежнейшими прикосновениями, каких ему еще не доводилось испытывать, и голосом, который плыл по комнате, как легкий дымок.

— Рейно?

Он встряхнулся.

Уинифред надула губки.

— Может, все-таки войдем в дом? — Она прижалась к нему, театрально содрогнувшись. — Мне холодно.

Ночь была жаркой даже для июля.

— Возможно, ты где-то подхватила простуду, дорогая. — Чейз махнул кучеру, чтобы тот оставался на месте — лучше не ставить лошадей в конюшню. — Если плохо себя чувствуешь, я отвезу тебя домой. Займемся этим в следующий раз.

— Не будь занудой. — Она обвила его шею руками и закачалась на ней, как маятник, пропитанный опиумом. — Ты так долго заставлял меня ждать этого момента. Слишком долго!

— Тогда пара дней ничего не решит. Ожидание только сделает все слаще.

Чейз попытался оторвать ее руки от своей шеи, но стоило ему освободиться от одной руки, как шею зажимала другая. Он даже был готов допустить, что на ее перчатках есть присоски — как у осьминога на щупальцах.

— Как-то ты грубо шутишь — Покачнувшись. Уинифред упала ему на грудь и обольстительно прошептала: — Берегись, я тоже могу пошутить…

Пальчиком в атласной перчатке она провела вдоль завитка его ушной раковины. Ощущение было приятным, но не настолько, чтобы он испытал отклик страсти в паху. Потом Уинифред засунула палец ему в ухо — на целую костяшку. Засунула и повернула!

— Тебе это нравится, шалунишка?

Вообще-то ему это совсем не нравилось.

Он выдернул ее палец из своего уха — оно при этом чмокнуло.

Все, достаточно, вечер закончился.

Во-первых, Уинифред была пьяна.

Во-вторых, ее прелюдия произвела на него неприятное впечатление. Чейз никогда не возражал против странностей в любовных утехах. В другое время и в другом месте он получил бы удовольствие от куда менее странных вещей, но только не сегодня.

В-третьих — и это самое важное, — мисс Маунтбаттен не шла у него из головы. Он, конечно, мог попытаться уговорить себя — большими трудами, обильным потом и сопением, — выбить из себя ее образ, но это был не его стиль.