Гувернантка для капризного принца (СИ)

Альберт и Маша лежали в постели, томно и неспешно ласкаясь, и впервые он не поднялся напряженно и не поспешил ее покинуть после ослепительно и страстного акта любви.

— Дальше, — лениво повторил за Машей принц, поглаживая ее прохладное плечо.

— Дальше будет наша коронация.

— А… королева?

— Ее похоронят как можно скорее, — резко ответил принц и прижал Машу к себе крепче, будто боясь ее потерять. — Скорбеть не о ком.

— Неужто совсем не жаль? — тихонько спросила Маша. — Все ж, она твоя мать.

Альберт приподнял голову, глянул на девушку.

Глаза его теперь были точно не человеческие.

В глазах цвета расплавленного золота подрагивали вертикальные зрачки, и смотрелось это жутковато.

— Она была слишком жестока и труслива для королевы, — рыкнул он. — трусость ее привела к войне. Нет, это непростительно.

— А с лиданийцами что?! — всполошилась вдруг Маша и испуганно ахнула. — Они же оба мертвы!

— И что же. Они заслужили такой конец.

— Но их повелитель. Он может отомстить.

Альберт фыркнул насмешливо.

— Теперь? — уточнил он. — Когда я одним плевком могу сжечь весь его город? Ну, пусть попробует.

Маша вдруг зарделась.

До нее дошло, что сказал Альберт. Коронация.

— А разве ты, — тихо произнесла она, — не злился на меня из-за того… что…

Эвиты больше нет?

Альберт вздохнул, задумчиво глянул в потолок.

— Злился, — ответил он. — Я чувствовал себя обманутым. Женщина, которую я полюбил, оказалась не той. Она не изменилась ради меня. Она не стала со мной откровенной. Она не стала смелой ради наших чувств. Она не попыталась дотянуться до меня. Это оказалась совсем другая женщина, и я не знал, хочу ли я быть с ней. Она была прекрасна и добра, но не та. Другая. И я не знал, что чувствую по отношению к ней.

— И что же изменилось? — спросила Маша, утыкаясь носом в его плечо. — Как вышло, что ты сейчас со мной?

— Я ощутил страх — серьезно ответил Альберт — Впервые в жизни я почувствовал страх.

Я вдруг подумал — а что, если я никогда не услышу твоего голоса. Что, если ты никогда не посмотришь на меня. И я понял, что не могу с этим смириться. Не могу этого допустить. И

не хочу, чтобы ты исчезла из моей жизни. Я полюбил тебя, Мария, — он осторожно коснулся ее щеки ладонью. — Магия тебя привела ко мне. Это что-то, да значит. Точнее, значит очень много. Ты моя.

Навсегда моя. Ты будешь мой королевой.

Маша вспомнила старую королеву, злобную, желчную, издерганную.

— Но я не умею, — слабо возразила она. — Я не знаю, каково это. Там, где я была рождена, ничего подобного со мной произойти не могло.

Альберт лишь крепче обнял девушку.

— Ты должна будешь быть сильной и смелой, — сказал он твердо. — Не как моя мать.

Она так боялась, что хотела целый мир уничтожить. Но мир нужно покорять. Приручать, как сильного зверя.

— Это трудно.

— А что легко? Ничего не бойся. Ты будешь не одна. Мы будем вдвоем. Вместе.

— Послушай, — изумленно вдруг спросила Маша, подняв голову с плеча мужчины и заглянув ему в лицо. — Но как так вышло, что королева пленила тебя?! Ты ведь дракон.

Самое сильное существо в этом мире!

Альберт вздохнул.

Напоминание о неволе жгло стыдом его душу, но не ответить он не мог.

Между ними, будущим королем и королевой, не должно было быть недомолвок, тайн и неловкого стыдливого молчания.

— Она все же была моя мать, — со вздохом произнес он. — И я верил ей. Я видел, что она творит, и не открывался ей, не желая вызвать ее гнев. Я думал, что когда подрасту, войду в силу, ей придется смириться с тем, каков я рожден. Но она боялась так, что и на меня смотрела, как на врага. Она заманила меня в ловушку, и последний маг из числа тех, кого она пощадила, меня связал магической клятвой верности. Королева не знала наверняка, что я тоже маг, но подозревала. Она видела отца в моих чертах. Она слышала алых духов и призраков в замке, и боялась, что дар проснется если не во мне, то в моих детях. Одно время я был очень близок к смерти. Тогда, когда ей было особенно страшно. Ей чудилось, что она заглянула в глаза смерти. И тогда она и меня заставила в них смотреть. Долго.

Чтобы заставить признаться, маг ли я. Никто долго не может вынести этого. Но я слишком хотел жить.

Замок все так же был полон звуков и взволнованных голосов. И когда пришло время подниматься с постели, в королевскую спальню — а эта волшебная комната в башне отныне сделалась именно королевской спальней для счастливой и влюбленной четы, —

вошли слуги и внесли коронационные одежды такой красоты и такие богатые, что у девушки дух захватило.

— Пора, — торжественно произнес принц, поднимаясь. — Отныне цветами нашего дома будет красный, как кровь, и черный, как самая глубинная магия, цвета. А в доме будет царствовать багряная плодородная осень.

Коронационное платье Маши было пошито из алого бархата, пламенеющего, как драконье огненное дыхание. Золотое шитье раскаленными прожилками украшало его, жемчуг горел белыми брызгами.

Наряд был тяжел, и Маша, которую слуги безжалостно затянули в корсет, охнула и оперлась на их руки.

Но этого было мало; на лоб ее надвинули тонкий золотой обруч, который был тяжел, на шею надели роскошное колье с рубинами.