Гувернантка для капризного принца (СИ)

Маши, как от самого чудовищного призрака. — Что за жуткая магия?! Ты маг?! Что это за проклятье ты на меня наслала?!

— Это называется совесть, — сурово рявкнула Маша.

— Ты... ты. — лиданиец чуть не плакал. Видимо, его психика была слишком хрупка, и то, что он никогда ранее не испытывал — жестокие муки совести, —настигло его тотчас же. —

Ты такая же злобная тварь, как и принц! Подобна дракону, пожирающему живую трепещущую плоть. Только монстру мог понравиться этот дрессированный ящер!

— Побольше уважения к государю.

Голос принца был похож и на гром, и на яростный рокот драконьей глотки.

Он выступил из темного угла, и Маша вскрикнула от испуга.

«Застал с лиданийцем! — промелькнуло в ее голове. — Пришел через тайный ход. Верно, призраки его привели. Нажаловались... то-то они молчали, кода лиданиец тут соловьем заливался! И долго он тут! Не наговорили ли мы здесь чего лишнего? Про королеву говорили... я говорила. И ему это вряд ли понравится! Впрочем, что сказано, то сказано.

Это все правда».

Лиданиец, увидев принца, спешно отпрыгнул прочь, но оступился и упал, жалко и слабо завозился на полу, постанывая от боли и страха.

Альберт рассматривая поверженного врага, лишь покачал головой.

— Странная смесь благородства и ничтожества, — немного удивленно произнес он.

— Прискорбно, когда мужчины хватает только на то, чтоб говорить правильные слова, но не совершать правильные поступки. Защищайся, рыцарь Родерик. Решим наши споры сейчас и здесь.

И он швырнул ему узкий длинный меч, тревожно зазвеневший о каменный пол.

— За что?!

Лиданиец отполз от брошенного меча, словно тот был гадюкой.

— Ты, кажется, хотел позаимствовать мое тело, чтоб смущать воображение женщин? —

спокойно ответил принц. — Вот и посмотрим, достанет ли тебе сил натянуть драконью шкуру.

— Легко быть смелым, — со смехом прошептал лиданиец, отползая от наступающего принца, — когда ошейника больше нет.

— Легко быть смелым, думая, что он есть, — парировал принц. — Рассчитывал перехватить власть надо мной, м-м-м? Защищайся.

— Как будто ты поступил бы иначе.

— Может, и также.

— Так в чем моя вина? Я лишь подумал. Не воплотил в жизнь.

— Хорошо. Раз это обвинение кажется тебе надуманным, я предложу тебе другое.

— Альберт кивнул на Машу — Ты хотел увезти королеву. Две королевы, уничтоженные за одну ночь — это много, это слишком много!

— Что. — выдохнул лиданиец, с изумлением глянув на Машу.

— Мы женаты, лиданиец, — спокойно ответил Альберт. — Поэтому твоя магия отвергла мой союз с твоей родственницей. Старая королева мертва; меня ждет коронация, и мою супругу тоже. Так что ты сейчас дерзил не рабыне — королеве. И за свои непочтительные слова должен ответить. Защищайся же, рыцарь.

— Строптивый ящер! — расхохотался лиданиец. — Провернуть такое под носом у злобной старухи. В ошейнике!

— Защищайся!

Лиданиец вдруг ловко ухватил меч, с ревом подскочил и нанес неуловимый удар, коварный, как бросок змеи.

Но принц успел.

Парировал его, да так, что столкнувшееся железо заискрило, и свирепо, грубо ударил кулаком в лицо лиданийцу, едва не выбив из него сознание.

Глаза того сделались мутны и бессмысленны. Он отлетел на несколько шагов, вихляясь и болтаясь, словно тело его было совсем мягкое, тряпичное. Нос его был разбит, губы тоже.

— Солдафон, — презрительно выплюнул он.

— Переживу, — свирепо прорычал принц и обрушился на лиданийца.

«Король-воин намного эффективнее отстоит свою честь, чем изнеженный король-придворный», — про себя заметила Маша, от испуга забившаяся в угол, подальше от драки.

Глава 16. Король и королева

Лиданиец, несмотря на первый пропущенный удар, дрался как лев. Даже и не скажешь, что он изнеженный вырожденец: в этом бою он был ловок, яростен и решителен, и его руки, казалось, не уступают в силе рукам принца.

Маша даже зажмурилась от страха, боясь смотреть. Вдруг он изловчится и ранит

Альберта?!

Но все же до принца лиданийцу было далеко.

Тот был сильнее и ловчее, и продержаться немного в 60ю с Альбертом лиданийцу помог лишь страх за свою жизнь.

НО скоро и он перестал наполнять лиданийца силой.

Тот все с большим трудом удерживал натиск Альберта, который, казалось, был неутомим.

Он яростно теснил лиданийца, и ломал всякое его сопротивление. Все-таки, Альберт был закален в боях, и к тому же дракон. А лиданиец, каким бы искусным поединщиком не казался, все ж был просто человеком.

И принц это прекрасно понимал.

Тесня лиданийца все дальше от замершей в испуге девушки, от его вожделенного приза, он все больше ухмылялся, смеялся в лицо ослабевающему врагу, рокоча от удовольствия.

— Человеку не выстоять против дракона, — с усмешкой пророкотал он, играючи отбивая все отчаянные атаки лиданийца. — Особенно против свободного дракона!

Лиданиец вскричал в испуге, когда принц, хохоча, с хрустом переломил его меч, ударив особенно сильно и оставив лиданийца с бесполезным обломком в руках.