Гувернантка (СИ)

Теперь сиреневый цвет навсегда будет у меня ассоциироваться со смертью. Я вспомнила, как мама в детстве рассказала мне одну историю. У ее приятельницы погиб муж — это была страшная трагедия для семьи. Он крутил на турнике «солнце» и сорвался вниз головой, сломав себе шею. Мгновенная смерть. Когда его хоронили, жена, на глазах у всех, подошла к гробу и отстригла у покойного прядь волос, спрятав ее в коробочку из-под духов «Серебристый ландыш», очень популярных в то время. С тех пор запах этих духов стойко ассоциировался у мамы с похоронами. Вот и для меня теперь сиреневый цвет — цвет смерти.

Черты лица Натальи уже заострились, а вокруг губ залегла синева, странно гармонируя с общей цветовой гаммой. Из состояния ошалелого созерцания нас вывел нечеловеческий вой — это Анна, наконец, дала волю своему горю. Из коридора немедленно послышался такой-же вой, только более протяжней. Чиф, недавно так рвавшийся в запертую дверь, не решился войти в комнату и теперь оповещал дом о случившейся трагедии.

— Беги за Клавдией Васильевной. — сказала я Николаше и добавила. — Илью оставь с Ольгой, нечего им тут делать.

Анна же, оглушенная случившимся, уже не выла, а ползала возле кровати и причитала, невнятно бормоча какие-то ласковые слова, из которых я смогла разобрать: «На кого ты меня покинула?» и «Милая моя Наташенька!». Ей Богу, я бы искренне посочувствовала горю сестры, если бы перед глазами не стояла давешняя любовная сцена. В этом ракурсе причитания Анны приобретали двойной смысл и сострадания не вызывали. У меня, по крайней мере. Испугавшись, что в порыве горя Анна начнет карабкаться на кровать, я приподняла ее и посадила в кресло. Она обмякла в нем, даже не пытаясь сопротивляться. Тогда я налила в стакан воды и сунула ей в руки. Анна стала лихорадочно пить воду, проливая ее на свой халат, а я подошла к тумбочке возле кровати, потому что меня кое-что заинтересовало. Это был лист почтовой бумаги, согнутый пополам, внутренняя сторона вся исписана. Я отогнула верхнюю половину и прочла первую строку: «Не судите меня строго, я не могла поступить иначе».

Боже мой, так это самоубийство — успела подумать я и тут же услышала за спиной окрик.

— Что ты там делаешь?! — голос Анны дрожал и прерывался, но в нем явственно сквозила лютая ненависть.

Скорее всего в этот момент она ненавидела весь мир в целом, потому что вряд ли моя скромная персона могла вызвать такую бурную эмоцию.

Прежде чем повернуться, я совершенно сознательно спрятала листок под кофту, а потом спокойно ответила.

— Ищу салфетку, у вас все лицо мокрое.

— Принеси полотенце из ванной и сходи за Клавой. — приказала Анна, начиная понемногу приходить в себя.

— За ней уже пошли. — сказала я, подавая полотенце.

Именно в этот момент в комнате появился Николаша и растерянно развел руками.

— Клавдии Васильевны нигде нет, я весь дом обыскал.

— Как это нет? Может она к соседям вышла? — предположила я.

— К каким соседям?! Она ни по каким соседям не шляется Этого еще не хватало! — грубо оборвала меня Анна. — У Олега был? Она целый день там просидела.

— Ой, у него не был. — рванулся к выходу Николаша.

— Подожди, я сама схожу. — остановила я его и, не обращая внимания на Анну, вышла в коридор.

Сделав три шага по направлению к комнате Олега, я вдруг сорвалась на бег. Я испугалась, что и там могу увидеть жуткую картину смерти, напоминающую обряд. Ворвалась я, естественно, без стука. Олег лежал в кровати на спине и с закрытыми глазами. Руки его были вытянуты вдоль туловища. Больше в комнате никого не было. Я схватилась за сердце и невероятным усилием воли заставила себя подойти. В мозгу билась одна единственная мысль: «Господи, спаси и сохрани! Спаси и сохрани!». И тут я увидела, что Олег дышит. Схватив его за руку, я затрясла ее, что было сил. Олег испуганно вскинулся и недоуменно уставился на меня, а я, не в силах совладать с собой, утирала внезапные слезы, горохом катившиеся из моих глаз. Он сел на кровати и притянул меня к себе.

— Что случилось, почему ты плачешь?

— Плачу потому, что ты живой. — прохлюпала я ему в плечо.

— Перестань, глупости какие. Почему я должен быть неживой?

— Да, глупости?! Я сейчас из Натальиной комнаты. Она умерла, Олег! — прокричала я ему прямо в лицо.

— Что? Что ты сказала?! — он встряхнул меня за плечи.

— Не тряси. Я сказала, что она умерла. Пока не знаю как, но тебе стоит самому все это увидеть — обмякла я, ощутив вдруг непомерную тяжесть всего, происходящего в доме.

Олег уже завязывал халат и надевал тапочки, а я все еще сидела на кровати и не находила в себе сил подняться.

— Пошли, скорее! — окликнул он меня уже в дверях.

Когда мы вошли в Натальину комнату, я увидела, что мизансцена за это время не поменялась. Анна сидела в кресле с полотенцем в руке, а Николаша привалился к стене возле двери. Олег сразу же подошел к кровати и долго смотрел на свою мертвую жену. Потом протянул руку и пощупал у нее пульс. Напрасный труд.

— Как это случилось? — спросил Олег у всех сразу.

— Тебя это так волнует? — зло прошипела Анна из глубины кресла.