Гувернер Романовых. Cудьба Пьера Жильяра в России

Триста вооруженных солдат вели постоянное наблюдение за домом, обнесенным высоким деревянным забором. Пленники не получали никаких газет и писем, их никто не навещал. До них не доходило никаких новостей за исключением тех, что приносил Панкратов. Положение на фронте было безнадежным настолько, что большевики – единственная политическая сила, пообещавшая немедленное перемирие, – становились все могущественнее: «Я впервые услышал, как Император пожалел своем отречении». Наконец к 15 ноября стало известно, что «Временное правительство свергнуто и власть захватили большевики». Радикальные изменения политического курса в стране через несколько месяцев приведут Царскую Семью к гибели. Романовы больше не были ставкой в борьбе правительства и Петроградского Совета, они стали абсолютно бесправными узниками новой власти.

Теперь они жили в строжайшей изоляции – им было все труднее оценивать степень опасности собственного положения: «Нам сразу же стало сложнее следить за событиями и определять их масштаб, так как информация, которой мы располагали, не позволяла понять причины и предсказать последствия происходящего. Мы были отрезаны от всего мира, от самой жизни!» До Жильяра не доходило никаких вестей из Швейцарии. Он писал, не зная, прочтут ли его письма отец и брат.

Но даже в таких условиях Жильяр оставался законопослушным швейцарским гражданином. «Позаботьтесь о том, чтобы в декларации о военном налоге указать оклад 3000 франков». В феврале из Тобольска снова пришло письмо: «Не забудьте внести изменения в мою декларацию о военном налоге, у меня только 3600 франков жалованья». Находясь в заточении в стране, охваченной войной, в сибирской глуши – думать о налогах!

Охрану несли два взвода. Взвод 4-го полка расположился в бывших классных комнатах, где солдаты во время службы играли с детьми в шашки. Взвод 2-го полка, напротив, испытывал враждебные чувства по отношению к Царской Семье. Его солдатский комитет решил вести себя с узниками строже, постепенно сменив в охране взвод 4-го полка, которым командовал полковник Кобылинский.

Жильяр встретил Рождество вместе с Романовыми, не подозревая, что оно было для них последним: «Чувствовалось, что все мы стали одной большой семьей». Он возобновил записи в своем дневнике, прерванные в 1917 году: «Пятница, 8 февраля 1918 года. Солдатский комитет сегодня после полудня принял решение заменить Панкратова на большевистского комиссара, вызванного из Москвы».

До Тобольска уже дошли новости о том, что Россия вышла из войны, что Троцкий и Ленин готовятся к подписанию сепаратного мира с Германией. Прежние охранники, служившие в 4-м полку, были демобилизованы. Из Москвы, где теперь размещалось правительство, пришла телеграмма с приказом о переводе Николая Романова и его Семьи на солдатский паек. О Романовых не забыли, их дальнейшую судьбу весьма заинтересованно обсуждали Свердлов, Ленин и Троцкий. Из них только Троцкий требовал публичного судебного разбирательства и политического приговора бывшему Царю. Он выдвинул свою кандидатуру на роль прокурора на этом процессе.

Алексей и Татьяна под конвоем солдат в Царскосельском парке. Июль 1917 г.

«Гражданин Романов», как его теперь называли, как-то пошутил, что в то время как все вокруг избирают комитеты и комиссии, он тоже создаст одну такую, и попросил Жильяра, Татищева и князя Долгорукого (они также были добровольными узниками) заняться делами их «партии».

Оии были вынуждены работать без слуг и распоряжаться очень ограниченным бюджетом. Теперь им привозили больше масла, больше кофе, но у них не было никаких доходов. Жильяр, несший ответственность за финансовые дела, платил за все из сэкономленных средств: «Императрица попросила меня помочь им вести счета и планировать семейный бюджет … Нам приходилось вести хозяйство всего на 4200 рублей! Прежде все расходы несло государство. В месяц на содержание Царской Семьи расходовалось 30 тыс. рублей. Комендант почти ничего не получал с ноября и был вынужден брать у нас взаймы. Я должен 18 тыс. рублей повару и 13 тыс. – буфетчику».