Гузи-гузи

— Рассказывай, Вадик, — Вершинина достала сигарету и прикурила от своего «дракоши». — Кури, если хочешь.

— Мой новый клиент вышел из дома примерно через полчаса после нашего с вами разговора, сел в машину и погнал домой.

— Ты узнал, что это за субъект?

Маркелов замялся.

— Ну, что замолчал? — поторопила его Вершинина.

— Я проследил его до подъезда, но в дом войти не смог, там кодовый замок стоит. Ну, я подождал немного, на окна посмотрел. Прикинул, что обычно такие VIP-персоны живут на третьем или четвертом этаже, и квартира должна быть как минимум трехкомнатная. Планировку в этих домах я знаю, сигнализацию не раз сам устанавливал. Стою — жду. Точно. На третьем этаже свет загорелся. Сто пятьдесят вторая квартира. Я со списком на подъезде сверился, там проживает некий В.И.Морозов.

— В-э и-и, — задумчиво протянула Вершинина, — похоже, что это Веня и есть. Молодец, Вадик! Котелок у тебя варит.

— Веня? — непонимающе посмотрел на нее Маркелов.

— Так называл твоего клиента Артем.

— Какой Артем? — снова не въехал Маркелов.

— Артем, — медленно и спокойно произнесла Вершинина, это полное имя Темы. Ну да тебе простительно — ты до ночи вчера в дозоре просидел. Давай-ка мне сюда Шурика.

Вскоре в дверях появился Антонов-старший. Он выглядел усталым и озабоченным.

— Что-то вид у тебя не свежий какой-то? — Вершинина пристально посмотрела на Шурика.

— Да просто я всю ночь сегодня роды принимал.

— ???

— Кошка у нас котилась, черт бы ее побрал, устроила нам Варфоломеевскую ночь. И всего-то пара котят, а возни и шума было… — он глубоко вздохнул.

Валандра с любопытством посмотрела на его широкое курносое лицо.

— Значит, в вашем семействе прибыло? — улыбнулась она, — А я уж думала, ты от работы загибаешься.

— Нет, с работой все в порядке.

— Тогда, акушер-гинеколог, выкладывай все по порядку.

— Я домой вернулся, а Катька не спит, Муську караулит…

— Стоп, стоп, — Вершинина покатилась со смеху, — про Муську ты мне после расскажешь, давай сначала о деле.

Антонов заморгал своими большими синими плошками и тоже рассмеялся.

— Ага, значит, дождался я, пока Анна с Темой вышли после репетиции, она отвезла своего любовника домой, это было около двадцати двух часов, и поехала к себе. По дороге никуда не заезжала, ни с кем не встречалась. Вот и все. Я посидел еще в машине минут пятнадцать и тоже отправился спать. Только вот с этим у меня получился напряг.

— Хорошо, Шурик, — Валандра откинулась на спинку кресла, — иди, инструкции получишь у Мамедова.

* * *

«Я частенько спрашиваю себя: правильно ли веду себя с моими подчиненными, не слишком ли я с ними демократична, а иногда даже фамильярна? Как в делах людских определить ту самую золотую середину, усердно отыскивать которую призывали древние греки?

Где кончается, например, храбрость, и начинается безрассудство, где та тонкая грань, которая отделяет элементарную осторожность от трусливой дрожи за свою шкуру? Для того, чтобы быть моралистом, нужна изрядная доля смелости, я бы даже сказала, авантюризма, а может даже и… аморализма…

Ну вот, договорилась! И все-таки, брать на себя обязанность критиковать безнравственные поступки людей — дело весьма рискованное. Оно требует от моралиста мужества следовать тем нравственным нормам, поборником которых он выступает.

Ну-ка, вспомним Лабрюйера: „Чтобы управлять людьми, нужна голова: для игры в шахматы мало одного добросердечия“. Я лишена ложной скромности и считаю, что обладаю незаурядным умом, но как же быть с этой проклятой разделительной гранью?

Мои моральные коллизии были прерваны появлением на пороге Толкушкина».

— Валентина Андреевна, мы зафиксировали кое-что интересное…

— Иду, Валера.

Валандра поднялась с кресла и покинула кабинет. В дежурке по-прежнему стояла «болдыревская осень». Толкушкин пододвинул Вершининой стул, и она, поблагодарив его, опустилась на жесткое сиденье.

— Включай, Сергей, — обратилась она к Болдыреву, вся превратившись в слух.

Качество звука было отличное. Анненков-младший звонил Буторину-младшему на работу.

— Я тебя нисколько не напрягаю, — довольно развязно произнес Тема. Скорее всего, он был «под градусом».

— Напрягаешь тем, что пытаешься диктовать условия, — недружелюбно ответил ему Вячеслав Буторин.

— Это, Бутор, не телефонный разговор, сам понимаешь, не мешало бы встретиться.

— Мне нужно знать наверняка, кассета у тебя?

— Этого я тебе сказать не могу, не в моих интересах, — как-то злобно хихикнул Тема.

— Меня на мякине не проведешь. Если у тебя пленки нет, я с тобой встречаться не намерен, — с оттенком высокомерия произнес Буторин-младший.

— Что-то я не пойму, у кого нужда в кассете?

— Я привык делом заниматься, а не в бирюльки играть. А вот ты с огнем играешь!

— Не пугай, Бутор. Я все тихо и мирно разрешить хочу, а ты на рожон лезешь… — недовольно пробубнил Тема.

Вершинина при этих словах усмехнулась и притормозила запись.

— Видно, наш Темыч себя королем почувствовал.

— Что же это означает? — спросил Толкушкин.

— То, что кассета либо у него, либо у Анны.

Валентина Андреевна снова включила запись.