Гвади Бигва

Аллегоричен конец романа. Свершив праведный суд над Арчи-лом Пория, Гвади ужаснулся человеческой крови, пролитой им. На мгновение он оцепенел. Страшно было то, что предстало его глазам, хотя он все еще не понимал, что же это. Из глубины сумрака возникают какие-то лица и стремительно проносятся перед Гвади. В этих призраках он узнает своих соседей. Гвади явственно слышит слова, произносимые самым дорогим для него существом — Мариам. Он звал ее, искал у нее утешение и поддержку…

«— Ты меня ищешь, Гвади, а я здесь, с тобою. Ты позвал, и я пришла! — услышал Гвади желанный голос… Мы все с тобою, Гвади! — снова заговорила Мариам… И тихонько, совсем тихо спросила: — Правда?

Заря вставала. Первый ее луч разорвал туманную пелену и, прогнав сумрак, золотой дорожкой протянулся у ног Гвади».

Этот образ, образ встающей зари и первого веселого луча восходящего солнца, золотой дорожкой протянувшегося у ног Гвади, как бы утверждал справедливость подвига Бигвы, глубокий гуманистический смысл совершенного им поступка.

Рамки действия романа Л. Киачели ограничены почти одной деревней — Оркети. Писатель сумел на этом сравнительно небольшом плацдарме развить ряд острых, драматических конфликтов, высечь огонь большой жизненной правды. Л. Киачели избегает показа многостороннего и пестрого потока событий, неожиданных переходов, «фейерверочных» вспышек. Он остерегается, чтобы щедрость, обилие событий, если он их выдвинет вперед, не заслонили человека, не отодвинули его в сторону.

В центре повествования находится Гвади Бигва. Роман и назван его именем. Он — самый близкий, любимый герой писателя. Л. Киачели пристально, то с тревогой и озабоченностью, то недовольно хмуря брови, то с улыбкой восхищения следит за каждым движением Бигвы. Он любуется им, его находчивостью, талантливостью, его умением выкарабкиваться ловко и невредимо из самых трудных испытаний. Но и не спускает ему ничего. Судит строго, взыскательно.

Характер Гвади развивается под воздействием конкретных жизненных обстоятельств, под воздействием людей, которые творят колхозную новь, двигают жизнь вперед. Окружение Гвади разнообразно. Весьма колоритен, например, образ вдовы Мариам. Она нарисована скупо, экономными красками, а как много сказано о ней! По доброте, ласковости, по лирическому «настрою» своего сердца она сродни Гвади. По-видимому, это и сближает столь отличных друг от друга людей. Дорога Мариам — ясная, чистая, прямая. Она лучшая ударница колхоза, трудолюбивая, неугомонная, иногда резкая, непримиримая даже к Гвади. Она часто «разносит» своего незадачливого соседа, журит, пропесочивает, больше, по всей вероятности, от скрытой любви к нему, заботы и тревоги, а не по зловредности своего нрава. В ней много обаяния, женской мягкости, нежности и суровой непреклонности.

Интересны и другие образы, созданные писателем: упрямый и ершистый середняк Гоча Саландия, которого так же, как Гвади, перевоспитал коллектив; внимательный, тактичный, прозорливый, чуткий к людям председатель колхоза Гера, неутомимый парторг Георгий, острослов, колючий на язык Онисе, хлопотунья, строптивая комсомолка Найя, умеющая постоять за себя и других. Их судьбы в какой-то мере переплетаются с судьбой Гвади. И без них Гвади, конечно, не был бы столь привлекательным, глубоким.

Невольно приходит на память дед Щукарь из «Поднятой целины» М. Шолохова. В самом деле, Гвади чем-то напоминает Щукаря. Тот ведь тоже был неудачником, но веселым, озорным, за Словом в карман не лез, все отбивался шутками да прибаутками. А потом, после гибели Давыдова, мы были потрясены неожиданно открывшейся истиной: какой, оказывается, это большой человечище, щедро одаренный и умом и сердцем, острой впечатлительностью, душевной красотой. Такие чудаки, как дед Щукарь и Гвади Бигва, не были одинокими. Прошлое наложило на их характер свое тавро. Но советская жизнь постепенно перепахала их сознание, разбудила и укрепила в них светлое, жизнедеятельное, сделала крупными, настоящими людьми.

«Гвади Бигва» — это увлекательное, высокоталантливое повествование о возрождении человека, о доброте, огромной нравственной силе советского общества, формирующего новый тип человека, открывающего перед ним необозримые просторы для созидательного творческого труда.