Гвардейцы Сталинграда идут на запад

Через какой-то незначительный срок стали поступать донесения. По рации я прослушивал все переговоры между командирами корпусов, дивизий и полков. Становилось очевидным, что удар нанесен вовремя. Немецкое сопротивление, как и предполагалось еще днем, оказалось на исходе.

С правого фланга поступали сообщения о совершенно необычном продвижении для этих боев. Наши войска продвинулись сразу на значительную глубину.

Развивал наступление на главном направлении и 28-й гвардейский стрелковый корпус. Его части продвинулись на 5–6 километров и остановились, встретив сильное огневое сопротивление. Левому флангу, где действовал 33-й корпус, не ставилось задач на большое продвижение. Он должен был вести разведку боем. Но ведя разведку боем, левый фланг тоже продвинулся вперед до полутора километров. К утру определились новые рубежи, на которых закрепились наши части: Люцерна, Матвеевка (крупная железнодорожная станция в прямом направлении на Запорожье), Чумацкая, Крюков, Криничное и целая система опорных пунктов на высотках остались позади. Исходные для дневного наступления были на этот раз более благоприятны.

Наступил перелом, которого мы добивались в упорных боях начиная с 1 октября.

Рано утром 13 октября мне позвонил по телефону Р. Я. Малиновский. Я обстоятельно доложил о ночных действиях армии. Родион Яковлевич попросил меня никуда не отлучаться, предупредил, что немедленно выезжает ко мне на командный пункт. Он тут же соединился с командующим 17-й воздушной армией генералом В. А. Судец и поставил перед ним задачи, вытекающие из нашего ночного продвижения.

Я в свою очередь сообщил командующему фронтом, что после короткого отдыха войска армии часов в 8–9 утра вновь возобновят наступление ограниченными силами, чтобы не дать противнику произвести какие-либо маневры. Мое предложение тут же было утверждено.

Малиновский приехал в 10 часов. Мы встретились на высотке 137,6, южнее поселка Никифоровский. В это время уже по всему фронту шел бой. Я не ставил задач на глубокое продвижение частям. Ожидал контратак противника, в ходе которых представлялось возможным опять перемолоть его живую силу и технику. Противник контратаковал, но прежней напористости в его контратаках уже не было. Ни в одном пункте он не смог потеснить наши войска, хотя солдаты были утомлены ночным боем.

Сидеть на наблюдательном пункте и ждать донесений из штабов соединений и частей было нестерпимо. Мы все разъехались в разных направлениях по штабам и войскам, уточняли боевую обстановку, добивались активных действий. Часов около пяти вечера я вернулся на свой наблюдательный пункт. Мне доложили, что командующий фронтом приказал найти меня и пригласить в его землянку, только что оборудованную нашими саперами.

Я опустился на несколько ступенек вниз, вошел в землянку и с яркого света сразу ослеп. Натыкаюсь на чьи-то ноги. Слышу протестующий голос Малиновского. Я начал извиняться, но он перебил меня:

— Василий Иванович! А если наступать ночью? С темнотой! Ослепить как следует немцев и ударить? Что думаешь?

— Как наступать? — попытался я уточнить.

— Наступать всеми силами фронта! — ответил Малиновский.

Я поторопился поддержать эту идею и доложил:

— Лучшего ничего нельзя придумать!

Тут же, в землянке командующего фронтом, начали составлять план ночного штурма Запорожья.

Документально оформлять что-либо было некогда, в войска немедленно давали соответствующее распоряжение.

Первое, что было сделано, — это прекращено наступление. Солдатам надо было дать хотя бы короткий отдых. Три или четыре часа перед ночным боем. Срочно был передан приказ артиллерии армии подтягивать боеприпасы, готовиться к ночному артналету. Штабы всех соединений были полностью переключены на разработку ночного штурма. Общие задачи давно уже были всем известны. Но они были отработаны для дневного боя. Ночной бой нес с собой свою специфику. Каждой наступающей части надо было придавать проводника из штабов, который хорошо знал местность и должен был уметь ориентироваться на ней в ночное время. Не везде и сразу нашлись такие офицеры. Нужно было выкроить время и на их подготовку. Какой-либо перегруппировки войск не предусматривалось.

Артиллерийский налет утвердили коротким, не более десяти минут. Огонь артиллерии ночью не мог быть прицельным и особенно эффективным. Удар по определившимся целям — и достаточно. Снаряды надо было беречь для огня прямой наводкой по укреплениям противника для боя наутро.

Особые задачи были возложены на 1-й гвардейский механизированный и 23-й танковые корпуса.