Гвардии «Катюша»

Говорить так у меня были все основания. Я видел ожесточенность сопротивления фашистов и знал эффект внезапного и массированного применения ГМЧ, особенно в ночных условиях. Мне вспомнился тогда первый ночной залп, которым я непосредственно руководил. Это было еще в 1941 году на юге, в Полтавской области.

…Разведкой было обнаружено большое скопление гитлеровских войск в рощах. Достать противника там своим огнем мы не могли. Но и оставить его в покое было опасно — с утра он мог превосходящими силами перейти в наступление… По карте установили, что вражеское сосредоточение можно накрыть нашим огнем, если боевые машины вывести за передний край, на линию боевого охранения, а это можно было сделать только ночью, да и то с большим риском.

Мы решили силами одного дивизиона 4-го полка пойти на такой риск. Предупредили об этом наши передовые цепи и боевое охранение, организовали надежное прикрытие огневой позиции своими пулеметами и автоматами. Ночью тихо, с потушенными фарами вывели заряженные боевые машины на заранее подготовленную огневую позицию и внезапно произвели залп. В такой близости от стреляющих ночью боевых машин я и комиссар полка И. Н. Радченко были в первый раз, до этого свои залпы мы видели лишь издалека, с наблюдательных пунктов. А сейчас нам пришлось находиться всего метрах в тридцати — сорока от стреляющих машин.

Картина оказалась потрясающая. Вначале выстроенные в ряд на сокращенных интервалах боевые установки осветились ярким светом факелов реактивных струй первых снарядов. Затем раздался пронзительный скрежет, от которого задрожала под ногами земля и каждая частица тела. С высоко поднятых ферм непрерывным потоком вылетали кометы с ослепительными хвостами… Позади машин вначале образовались серые облака, которые от яркого освещения на глазах превращались в оранжево-белые клубы и завихрения. От стремительно уносящихся вверх огненных снарядов с длинными ослепительными хвостами нам казалось, что все окружающее пошло вниз — и боевые машины, и ярко освещенная местность. Это изумительное зрелище продолжалось всего 10–12 секунд, но запечатлелось оно в памяти на всю жизнь. Впоследствии мне не раз еще приходилось наблюдать ночные залпы вблизи, а после войны присутствовать при запусках межконтинентальных ракет. Но ни один из этих запусков не произвел на меня такого сильного впечатления, как тот первый ночной залп дивизиона из нейтральной полосы под Диканькой.

…Угас факел последнего снаряда, и все вокруг погрузилось в кромешную тьму, как это всегда бывает после яркого света ночью. До нас донеслись громовые раскаты взрывов. Вокруг сильно пахло порохом и пылью. Помню, что этот ночной залп так ошеломил гитлеровцев, что в течение 15–20 минут с их стороны не было сделано ни одного выстрела. Цель была поражена, а мы не потеряли ни одной машины.

…И здесь в Курляндии я был убежден, что внезапность массированного огня имеет важнейшее значение для успеха в наступлении. Своими соображениями я поделился с генералом Г. Ф. Одинцовым. Приятной была встреча и с ним. Еще в 1939 году перед самой финской кампанией он командовал корпусным артиллерийским полком, а я — дивизионным. Полки наши в городе Омске размещались в одном городке. Я, в то время еще молодой и малоопытный командир полка, многому научился у него. Осенью 1939 года я со своим 170-м артполком убыл на финский фронт, и с того времени мы с ним не встречались. Теперь, спустя много лет, к концу войны, я стал его заместителем по ГМЧ.

Маршал Говоров и генерал Одинцов потребовали от командующих артиллерией армий и корпусов планирования артподготовки в предстоящей операции методом, который применялся на Ленинградском фронте. Суть его заключалась в одновременном подавлении всей глубины обороны противника с широким применением орудий прямой наводки по переднему краю. После артиллерийской подготовки, перед переходом пехоты в атаку, артиллерийский огонь с переднего края постепенно переносится в глубину, как бы сползая на последующие траншеи. Отсюда возникло название «сопровождение пехоты методом сползания». Очевидно, этот метод хорошо себя оправдал там, где оборона противника просматривалась на большую глубину и наблюдаемые цели надежно подавлялись прицельным огнем. Но здесь условия местности были совсем иные…

20 февраля 1945 года войска 6-й гвардейской армии после полуторачасовой артиллерийской подготовки перешли в наступление. В центре двигался 30-й гвардейский стрелковый корпус, имея две дивизии в первом эшелоне и одну во втором. Справа был 84-й, а слева 2-й гвардейский стрелковый корпус.

Передовые батальоны 30-го стрелкового корпуса дружно поднялись в атаку и с ходу захватили первые траншеи гитлеровцев. Но, продвигаясь вглубь, они были задержаны организованным артиллерийским огнем и огнем пулеметов и автоматов из вторых и третьих линий траншей. Пехота вынуждена была залечь. Попытки возобновить атаку желаемого успеха не принесли. К исходу дня передовые батальоны на левом фланге продвинулись на 2–2,5 км, а на правом всего лишь на 1,5 км.