Гвардия Хаоса (СИ)

Гвардия лишилась воина, который проложил путь к победе над Великими Домами, но Небесные Дома уже полностью подчинились воле Императора. Весь мир оказался у его ног, и Кенсэй понимал, что Дженази стал ему не нужен. Как и вся Гвардия, кроме самых верных соратников — Августо и Сигурда. Очаги сопротивления гасли один за другим, втоптать в землю угли могла и новая армия сторонников Фридриха, растущая день ото дня — те, кого раньше звали ренегатами Великих Домов, стали их новыми лидерами. Мир изменился, и Кенсэй чувствовал, что самоустранение Дженази от дел может непредсказуемым образом исказить картину светлого будущего, ради которого было пролито столько крови.

Толкнув тяжелые деревянные створки, Кенсэй шагнул внутрь особняка. Он встретил его тишиной — слуг Ришари распустила, предпочитая ухаживать за Дженази самостоятельно. Без нее в Гвардии осталось лишь шесть бойцов, и Фридрих неоднократно озвучивал свою мысль найти ей и ее брату замену. Пока что его останавливало только отсутствие достойных кандидатур.

— Кенсэй! — Ришари вышла на лестницу и Гвардеец с тревогой заметил черные круги под ее фиолетовыми глазами. У девушки был истощенный и болезненный вид, словно она была простой смертной и не умела черпать энергию из Сердца Мира.

— Ты пришел, — она спустилась вниз, одергивая по пути полы халата, такого же белого, как ее волосы и кожа, под которой, казалось, остались только кости.

— Что с тобой? — на секунду Кенсэю показалось, что она упадет, и даже приготовился подхватить ее, но этого не случилось.

— О чем ты? — удивилась Ришари. — Все в порядке. Дженази уже встает с кровати, вчера даже вышел на свежий воздух. Подожди в гостиной, я заварю чай.

Через пару минут компанию Кенсэю составил и Дженази. Он был совершенно здоров, бодрый и свежий, и только домашний халат и тапочки указывали на то, что что-то не так — Дженази никогда не мог позволить себе расслабиться настолько, чтобы щеголять в них.

— Привет, Кенсэй, — рассеянно приветствовал он бывшего учителя, находясь мыслями где-то очень далеко.

— Привет. Как себя чувствуешь?

— Хорошо, — ответил Дженази. — Странный вопрос, разве когда-то было иначе?

Улыбка Гвардейца категорически не понравилась Кенсэю. К сердцу подступила тревога.

— Твои раны заживали целый год, такого раньше не было, — сказал чародей. — Ты всегда исцелялся мгновенно.

— Мгновенно? — удивился Дженази. — Вовсе нет. Почему ты так решил?

— Я помню, как ты за секунды отращивал себе руки и ноги…

— Ты тоже, — все тем же рассеянным тоном ответил Гвардеец. — Глория, Раббен, Августо… Многие не умеют умирать.

— Я не о том. Почему твои раны заживали так долго?

— Какие раны? — не понял Дженази, и Кенсэй испугался.

— Винсента… Она использовала старый трюк и ты потерял руку. Что с тобой?

Но Дженази его словно не услышал.

Ришари принесла поднос с чайником и тремя фарфоровыми чашками. Когда поставила его на стол, Дженази с удивлением поднял на нее свои глаза.

— Только три? Разве Винсента не будет пить чай вместе с нами?

Ришари затрясло, она обхватила себя руками и, разрыдавшись, упала на колени. Кенсэй вскочил со своего места и отшвырнул стол в сторону. Схватил Дженази за ворот халата и с рычанием посмотрел прямо в глаза, пытаясь найти в них своего прежнего ученика.

Но в них ничего не было. Дженази теперь жил в ином мире. В мире, где Винсента по прежнему жива.

Пальцы Кенсэя разжались, и не в силах вынести плач Ришари и опустошенного Дженази, он просто ушел. Сбежал из особняка Саргас, утирая слезы и проклиная судьбу. И понимая, что только что увидел смерть Гвардейца по имени Дженази. Но только через девять лет он убедится в своей правоте.

***

— Ты не знал, — произнес Дженази, продолжая рассматривать клинок в алых ножнах. — Да, верно. На твоем месте я бы тоже не смог предположить подобное. Но простить все равно не могу. Потому что я просил тебя, разве нет? Неважно, по какой причине, но я попросил тебя не рассказывать всего Винсенте. Я ненавижу Дом Лэйт за то, что ради него она отдала свою жизнь. И, конечно же, ненавижу себя за то, что стал на путь Гвардейца, но выместить свой гнев я могу только на одном человеке.

— Вот как? — разозлился Кенсэй. — Конечно, ты имеешь право. Но если бы сто пятнадцать лет назад ты не бросил на произвол судьбы Ришари, то шестнадцать лет назад она не убила бы моего сына. Я виню и тебя в его смерти.

— Я не знал, — спокойно ответил Дженази.

Кенсэй расхохотался.

— Ты не знал, я не знал… А они погибли. И мы просто не можем жить с этим дальше. Я гордился Кеншином, своим первым сыном, а Ришари убила его!

— Ты пытался убить ее, зная, что она беременная Юрикой.

Смех Кенсэя оборвался.

— Да.

— Поэтому ты не пытался разыскать ее.

— Да, — глухо обронил Акаяма Хоодо.

— Уже только за это я должен убить тебя, — спокойно произнес Дженази. — Но Юрика расстроится, если снова потеряет тебя. Ты уж постарайся наверстать упущенное время.

Кенсэй резко обнажил клинок.