Гвен Винн. Роман реки Уай

– Вероятно, на словах. Но в мире нет ничего безопасного, кроме денег, да и то только в твердой валюте и в наличных. И даже в лучшем случае нам придется отрезать большой кусок, чтобы удовлетворить алчность тех, кто нам помогал, – господ иезуитов. Если бы я какой-нибудь волшебной палочкой сумел превратить почву Херефордшира в корабль, я обманул бы и их; как уже сделал один раз, заставив их поверить, что я один из самых пылких их последователей. И тогда, chere amie, мы сразу переместились бы из Ллангоррен Корта во дворец на озере Комо (Озеро в северной Италии. – Прим. перев.), где небо ласковое, где на ветру шепчется мирт и где есть все те безделушки, с помощью которых поддельный принц мсье Балвера (Английский писатель начала девятнадцатого века. – Прим. перев.) обманул дочь хозяина магазина. Ха-ха-ха!

– Но почему нельзя это сделать?

– Ах! Есть слово невозможно , если хотите. Что! Превратить большое поместье в несколько тысяч акров земли мгновенно в наличные, как будто продаешь стадо овец! Это невозможно нигде, тем более в этой медлительной Англии, где люди дважды – двадцать раз! – пересчитывают деньги, прежде чем расстаться с ними. Даже заложить поместье нельзя за несколько недель – может, даже месяцев, – не потеряв при этом большую часть его стоимости. Но мы должны ждать bona fide (Честный, настоящий, лат. – Прим. перев.) продажи, и это с нависшей над нами тучей! Проклятие! С самого начала были допущены грубые ошибки по вине мсье, votre mari (Вашего супруга, фр. – Прим. перев.). Если бы он согласился с тем, что я предлагал с самого начала, и поступил бы с мадмуазель так, как следовало, он, может быть, и сам еще был бы … этот глупец и мягкосердечный пьяница! Ну, теперь нет смысла бранить его. Он заплатил за свою ошибку. И не нужно слишком бояться предчувствий, какими бы темными они ни были. В конце концов все может кончиться хорошо, и мы удалимся в полночь спокойно и удобно. Как будет волноваться моя паства на переправе Рага, когда, проснувшись однажды утром и протерев глаза. обнаружит, что пастырь ее покинул! Комичная сцена! Я бы хотел ее увидеть! Ха-ха-ха!

Она присоединяется к его смеху, потому что шутка неотразима. И пока они еще смеются, прикосновение к двери сообщает им и том, что слуга просит разрешения войти.

Заходит дворецкий с серебяным подносом, на котором лежит желтый конверт – только что доставленная телеграмма.

На конверте адрес «Преподобному Грегори Роже, переправа Рага, Херефордшир»; в конверте телеграмма, отправленная из Фолкстоуна. В ней говорится следующее:

«Птица улетела из клетки.Prenezgarde(Берегитесь, фр. – Прим. перев.)!»

Очень удачно для фальшивого священника и его chere amie, что дворецкий вышел до того, как они прочли телеграмму. Как ни загадочно содержание ее, мужчина и женщина сразу его поняли. Телеграмма подействовала на них очень сильно. Он молчит, словно оглушенный, лицо у него побледнело; она испускает крик – наполовину ужаса, наполовину гнева.

Но это последний громкий звук, который она произносит в Ллангоррене. И священник больше не говорит громко и властно. Оставшиеся часы ночи оба проводят не как владельцы дома, а как воры, его обкрадывающие.

До рассвета этих двоих можно увидеть неслышно переходящими из комнаты в комнату. Сопровождает их только Кларисса; она держит свечу. Они опустошают ящики и секретеры, отбирают вещи легкие, но ценные и упаковывают в чемоданы и дорожные сумки; на рассвете все это отвозится на ближайший железнодорожный вокзал в одной из карет Корта; в карете сидят священник и мадам Мердок;; ее femme de chambre на облучке рядом с кучером, которому сообщается, что они отправляются в путешествие по континенту.

Так оно и было; но из этого путешествия они не вернулись. Напротив, им пришлось путешествовать гораздо дальше, чем они намеревались, и в таком направлении, которое им и не снилось: через несколько лет их карьера оборвалась ссылкой на каторгу в Кайенну за преступления, совершенные на юге Франции. Так сообщается в марсельском «Семафоре».

Глава семьдесят вторая Коракл на смертном одре

Когда на следующее утро солнце взошло над Ллангоррен Кортом, в поместье не было ни хозяина, ни хозяйки!

Но так было недолго. Если старых слуг уволили быстро, еще быстрее пришлось расстаться с работой новым. В середине того дня, когда исчезла хозяйка, пока слуги еще удивлялись ее исчезновению, их ожидал новый шок, и гораздо более неприятный: они увидели, как к воротам подъезжает экипаж и из него выходят два человека, отнюдь не друзья той, которая платила им жалованье. Ибо один из этих двоих – капитан Райкрофт, а другой – начальник полиции; после коротких переговоров полицейский приказывает дворецкому собрать всех слуг. И все это с таким властным видом, который исключает всякое непослушание или попытку принять происшествие за розыгрыш.